Телохранитель

Купер мотнул головой, отгоняя дурные мысли. К черту. С таким пораженческим настроением ехать нельзя, лучше тогда прямо здесь пистолет в рот вставить и нажать на спусковой крючок, чтоб уж наверняка. Хокинс сказал, что они должны быть бдительны и осторожны, но это не повод шарахаться от каждой тени и позволять страху смерти определять каждое твое действие. Надо быть… умеренно-решительным. Так по крайней мере всегда наставлял бойцов майор Хадсон. «Я не требую от вас лезть на рожон. Но и отсиживаться по норам вы не должны. Мне нужно не безрассудство, а отвага». Этого, как правило, хватало, чтобы вдохновить бойцов на очередной подвиг во имя Легиона.

Снова вспомнив о Хадсоне, Майкл невольно улыбнулся. Золотое ведь было времечко!.. По крайней мере там не приходилось барахтаться в океане лжи и врать обо всем, начиная с собственного имени и заканчивая обязанностями. Представленный изначально как помощник адъютанта (то есть, по сути, никто), он к третьему дню на ранчо участвовал в обсуждении грядущей встречи генерала с полковником Синдиката. Если это не самый головокружительный карьерный рост в истории, то уж точно большая, просто невероятная удача (или все же невезение?).

А раньше все было куда проще. Тебе давали приказ, и ты выполнял его, лишь незначительно корректируя свои действия по ходу дела. Ну и основные решения в девяносто девяти случаях из ста принимал не ты, а твое командование – специально обученные дядьки с большими головами и столь же огромным самомнением. Выполняй все в точности, как они скажут, и будет тебе карьерный рост, зарплата и уверенность в завтрашнем дне…

Но тут все было иначе. Интриги, козни, заговоры… Вчерашний друг оказывается врагом. Муж на фронте – жена метит в койку главнокомандующего, при этом сливая информацию о личных беседах с ним его адъютанту. Майор, который курирует лагерь подготовки новобранцев в самом приветливом штате Америки и потихоньку спивается от безделья, продает собственную шкуру главному конкуренту, а затем решает во всем сознаться. Полковник вражеской армии убивает дюжину людей, а потом предлагает лидеру противника встретиться с ним на территории страны третьего мира, среди скал, чтобы прекратить кровопролитие. Ну и сам генерал тоже хорош – хоть и не признается им с Хокинсом, но наверняка имеет за душой грешок, который вынудил Синдикат перейти к решительным действиям.

– Эй, новичок! – услышал Майкл знакомый голос.

Подняв голову, он увидел Барни Шейбака. Лейтенант стоял на крыльце, облокотившись на перила, и пристально смотрел на Купера. Караульных, против обыкновения, видно не было.

«Что ему от меня вдруг понадобилось? – озадаченно подумал Майкл. – Может, это генерал за мной послал?»

– В чем дело, сэр? – спросил помощник Хокинса, подходя к телохранителю.

– Твой шеф мне сказал, вы, он и генерал летите на важную встречу? – воровато оглянувшись через плечо – не вернулись ли караульные? – тихо спросил Барни.

– Если капитан сказал, сэр, значит, так оно и есть, – пожал плечами Майкл.

Он только сейчас понял, что не знает, о чем можно говорить с Шейбаком и Джеки, а о чем нельзя. Если верить Хокинсу, шеф сказал им, куда они летят, но о причинах мог ведь и не упоминать? А если лейтенант сейчас начнет допытываться? Стоит ли открывать ему правду? Или лучше просто закосить под дурачка – «ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу» – и ретироваться в свою комнату?

«Вот опять тебе боком выходит эта дурацкая потребность лгать и недоговаривать! Нет, в Афганистане точно было проще…»

К сожалению, самые худшие опасения Майкла подтвердились.

– И что за дела у вас в Иране? – поинтересовался Шейбак.

Он говорил будничным тоном, приветливо даже, но Купер не сомневался, что все это – напускное. Барни любопытно, Барни хочет знать всю правду, а не те жалкие крохи, какими его попотчевал капитан. Хорошо хоть, что лейтенант не стал ходить вокруг да около и спросил напрямик, чем подтвердил догадку Майкла: капитан действительно не стал вдаваться в подробности.

– Не могу знать, сэр, – доложил Купер.

Взгляд Шейбака из снисходительного моментально стал враждебным.

– Да неужели? – прошипел лейтенант.

Казалось, Барни достаточно небольшого усилия, чтобы превратить Майкла в горстку пепла, которую охотно раскидает по полям горячий июльский ветер. Оставаться наедине с Шейбаком было невыносимой пыткой, и Купер мысленно молил Бога, чтобы задняя дверь поскорей открылась и на крыльцо вернулись караульные, при которых лейтенант, надо думать, не решится донимать его вопросами о грядущей поездке в Иран. Но, как назло, солдаты не спешили высовываться наружу. Вероятно, именно Шейбак сказал им «погулять», чтобы переговорить с Майклом с глазу на глаз.

– Так и есть, сэр, – продолжал гнуть свою линию Купер. – Если не верите, позвоните капитану.

– Ловко ты все скидываешь на капитана-то! – презрительно фыркнул Барни. – Но мне как-то не очень верится, новичок, что ты даже не представляешь, зачем вы летите в Иран. Даже, я бы сказал, совсем не верится.