Телохранители тройного назначения

— Сталкеры вроде X, увлекающиеся этими навязчивыми романтическими фантазиями о незнакомых с ними людях, обычно довольно бессильны, по общественным стандартам, — объясняет он, делая пометку. — Обычно они небогаты, не особо привлекательны, не сильны физически. У них плохие социальные навыки, и практически нет семьи или друзей. Они часто безработны или работают на низкооплачиваемой работе.

Я не понимаю, почему это означает, что я должна позволять им преследовать меня, но я держу рот на замке и позволяю ему говорить.

— Чтобы бороться с этим чувством бессилия, — продолжает он, — они создают фантазии в своих головах. Это дает им чувство контроля и значимости в мире, который обычно считает их незначительными. X ясно представляет себе мир, в котором вы двое влюблены.

— Но он ошибается. Так что я должна наставить его на путь истинный.

Кента качает головой.

— Если бы он был обычным человеком, я бы полностью поддержал твое право отвергнуть его. Но сталкеры его типа обычно нестабильны. Они плохо переносят отказ. — Он лезет под стопку бумаг и достает книгу, протягивая ее мне. Я читаю название. «Когда Любовь Становится Одержимостью: Клиническое и Поведенческое Исследование Преследования Знаменитостей». На обложке изображен силуэт мужчины, прячущегося в тени и держащего пистолет. — Мэтт не хотел, чтобы я давал тебе её, — говорит Кента. — Сказал, что это только сделает тебя параноиком. Но я думаю, тебе было бы полезно знать, с чем имеешь дело.

— Определенно.

Он кивает.

— Просмотри тринадцатую главу. Там описывается явление, которое психологи называют «обесценивание объекта одержимости». По сути, X одержим тобой. Поскольку он сосредоточил всю свою фальшивую реальность на идее, что ты полюбишь его, твой отказ разорвет весь его мир на кусочки. Ты разрушишь любое чувство контроля или власти, которое, как он воображает, у него имеется. Сегодня вечером на ковровой дорожке ты объявила всему миру, что он всё это время был неправ; он не сильный, не привлекательный и не важный.

— Но так и есть, — бормочу я, листая страницы.

Кента кивает.

— Когда романтически одержимый сталкер получает отказ, его одержимость просто так не исчезает. Она часто меняется на противоположное чувство. В его представлении ты превращаешься из идеализированного ангела в противоположность ему. Демона.

— То есть, обесцениваюсь? — предполагаю я.

— Именно. Проблема в том, что ты всё ещё на обложках журналов. Ты всё ещё зарабатываешь деньги. Ты всё ещё появляешься на ковровых дорожках. Он может прийти в бешенство, если решит, что ты не заслуживаешь такой славы. Ты обесценилась в его сознании, поэтому он, возможно, захочет обесценить тебя и в глазах всех остальных. Потенциально раня тебя. Или полностью уничтожая.

Я поднимаю на него взгляд.

— Ты думаешь, он может убить меня.

Его лицо спокойно.

— Мы должны рассмотреть такую возможность. Джон Леннон, Селена, Кристина Гримми^[42]. Это случается гораздо чаще, чем люди осознают. На каждую убитую знаменитость приходятся тысячи неудачных попыток. Тысячи.

Я киваю. Я знаю. У половины моих знакомых из списка А^[43] есть помощники, постоянно носящие с собой военные бинты, куда бы они ни пошли. Я сглатываю, возвращаясь к обложке книги. Темный мужской силуэт, кажется, пристально смотрит на меня.

Кента кладет руку на мою.

— Я не пытаюсь напугать тебя, — мягко говорит он.

— Но мне должно быть страшно, да? Это то, чего он хочет. — Отложив книгу, я достаю свой телефон и отправляю сообщение Джули.

Б: Опубликуй извинения.

Она отвечает немедленно.

Д: Готово

Я вздыхаю, роняю телефон и беру палочки для еды.

— Извинения отправлены. Ты правда думаешь, что это что-то изменит?

Кента пожимает плечами.

— Это, определенно, не повредит. Чем больше мы сможем контролировать ущерб, тем лучше.

— Какая же это чушь собачья, — бормочу я. — Я должна написать целое фальшивое извинение только для того, чтобы пощадить чувства одного подонка. Ненавижу это. — Я пытаюсь взять суши с авокадо, но мои палочки скользят, и половина риса вываливается. Я запихиваю в рот оставшийся кусочек авокадо, прежде чем уроню и его тоже. — Откуда все эти познания в психологии? Обучали в армии?

Он качает головой.

— В университете. Я получил степень бакалавра психологии в двадцать лет, но терпеть не мог сидеть весь день за партой. Как только я сдал свой последний экзамен, я пошел и записался добровольцем. — Он делает глоток своего напитка, наблюдая за мной. — Я получил некоторую психологическую подготовку в армии, а когда мы ушли, получил степень магистра. Знание того, как работает человеческое сознание, очень помогает в нашей работе.

— Ты был бы хорошим психотерапевтом. Я бы заплатила, чтобы рассказать тебе о своих проблемах. — Я тянусь за комочком риса, упавшим на мою тарелку, но он снова проскальзывает между палочками. Я хмурюсь и просто натыкаю его. Кента не отвечает. Я замечаю, что он улыбается, глядя на мои руки. — Что?