Телохранители тройного назначения

— Ничего. — Он наклоняет голову. — Ты совершенно без понятия, как ими пользоваться, не так ли?

— Я пыталась минимум два раза в неделю в течение примерно пятнадцати лет, — говорю я печально.

Его улыбка становится шире.

— Вот. — Он наклоняется надо мной, берет мою руку и осторожно переставляет пальцы. Когда его распущенные волосы касаются моего лица, я глубоко вдыхаю запах его одеколона, и меня наполняет тепло. Я наклоняюсь к нему, прижимаюсь к его боку. Его темные глаза встречаются с моими. Несколько секунд никто из нас ничего не говорит. Медленно он отпускает мои пальцы и откидывается назад.

— Спасибо тебе, — говорю я.

— За что?

— За то, что позволил мне злиться. И объяснил мне всё так, словно я обычный человек, а не идиотка. И… — Я опускаю взгляд на палочки для еды. — Не знаю. Вел себя так, будто я такая же способная, как и ты.

На его лице появляется замешательство.

— Что ты имеешь в виду? Конечно, ты такая же.

Я качаю головой.

— Мэтт думает, что я глупая. А Глен… Я знаю, что он просто делает свою работу, но можно подумать, что я сделана из стекла, так сильно он меня оберегает.

Он морщится.

— Да, понял. Они оба, как правило, придерживаются немного пещерного подхода к работе по близкой охране. Им нравится брать клиента под свой контроль, чтобы защитить его.

— Но не тебе?

Его глаза, внезапно серьезные, встречаются с моими.

— Ты умная, Брайар. Ты знаешь эту индустрию лучше, чем кто-либо из нас, и ты очень хорошо ориентируешься в ней. Ты не девица в беде, и ты явно способна защитить себя. По крайней мере, на словах. — Его рот кривится в усмешке.

— Ты думаешь, я умная?

Он хмурит брови.

— Конечно. Ты невероятно успешная актриса и дизайнер вещей, у тебя несколько бизнесов, ты основала благотворительные организации, и тебе сколько, двадцать восемь?

— Большинство людей думают, что я бимбо^[44] только потому, что я крашу волосы в блонд и люблю делать маникюр.

Его бровь приподнимается.

— Я никогда не замечал взаимосвязи между чьим-то интеллектом и тем, как часто этот человек делает маникюр. Черт, я даже не уверен, насколько сильно мы тебе необходимы. Ты защищала себя в течение многих лет, не так ли?

У меня пересыхает во рту. Я вдруг чувствую себя совершенно голой. Как будто впервые за очень долгое время кто-то наконец-то видит меня насквозь.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечом.

— Наряды и отношение ко всему. Отмашки от папарацци и отказы улыбаться на фотографиях. Затевание драк. Взять ярлык «известной дивы» действительно умно. Вместо того чтобы беспокоиться о благосклонности публики, ты можешь просто заботиться о себе, да? Ты сделала плохую репутацию частью своей привлекательности. Все любят злодеев.

Я судорожно сглатываю. Сердце стучит у меня в ушах.

— Когда ты пытаешься понравиться сотням миллионов людей, — говорю я в конце концов, — они обретают над тобой контроль. Они контролируют то, как ты говоришь, как себя ведешь и как думаешь. Я больше не могла это выносить. Это чуть не убило меня.

Его глаза скользят по моему лицу, как будто он что-то ищет.

Внезапно раздается раскат грома, и я подпрыгиваю, когда крупные капли дождя начинают барабанить по оконному стеклу. Так полагаю, шторм наконец-то добрался до нас.

— Иисусе. — Я прижимаю руку к своему колотящемуся сердцу. — Это до чертиков меня испугало.

Кента не отводит от меня взгляда.

— С тобой все хорошо, — тихо говорит он, касаясь рукой моей щеки. Всё в моем теле замирает. Медленно он наклоняется вперед и прикасается своими губами к моим, как раз в тот момент, когда белая молния пронзает комнату.

Это самый нежный поцелуй, который у меня когда-либо был. Едва заметное прикосновение кожи к коже. По какой-то причине это делает его только горячее. Я хочу большего. Я мягко прижимаюсь к нему, но он отстраняется, оставаясь вне зоны моей досягаемости.

— Сиди спокойно, — тихо говорит он.

Я не двигаюсь. Я просто сижу и жду, мой пульс бешено колотится. Прошлой ночью я была главной, и мне это очень понравилось… но сейчас я хочу посмотреть, чего он хочет.

Чего он хочет, так это быть нежным.

Он протягивает руку и нежно касается пальцем моей ключицы. По коже пробегают мурашки, и мои глаза закрываются. Я чувствую его повсюду; его теплая рука касается моей, мягкий хлопок его футболки трется о мою грудь через одежду. Его губы снова касаются моих, и я ощущаю горячую сладость виски, которое он пил. Он оставляет легкий поцелуй на арке купидона^[45], затем ещё один прямо под моей нижней губой. Я вздыхаю, когда похоть медленно поднимается во мне.

— Мне это нравится, — бормочу я, когда он осторожно раздвигает мои губы своими. Я чувствую его улыбку на своих губах.

— Думал, тебе нравится по-жестче, — бормочет он, поглаживая меня по руке. Я чувствую, как электричество пробегает по мне, когда все тонкие волоски на моей коже встают дыбом. — Ты казалась довольно настойчивой прошлой ночью.