Телониус Белк

Выпив морошкового кофе, Белк начинает мычать как сирена. Он готовит пряничные тосты с клубникой. Судя по звукам, пару раз у него получается избежать катастрофы. А вот на третий раз – нет. Высовывает в форточку голову, проветривает обожжённые тостами усы, одним словом ведёт себя как самый неприятный сосед в нашем уютном многоквартирном доме посреди лесного ландшафта Тууликаалио .

Тогда я ударяю в стену изо всех сил. Баммм! В благодарность за наведённый порядок, кудрявая бабушка выстукивает мне по батарее сигнал «Сос» азбукой Морзе. Белк в ответ исполняет мотаунский брейк. Мы только и делаем, что перестукиваемся как арестанты. Нам давно лень выходить и общаться по-настоящему. И Кудряшка уже сто лет не выходил звонить в дверь. От этого дом стал напоминать следственный изолятор. Правда, слегка веселей.

Можно подумать, что я сейчас сержусь, но на самом деле, мне уже хочется тостов с клубникой. Что вам про них сказать? Эти тосты с клубникой придумал я, а белк лишь довёл их до полной степени совершенства. Именно он изобрел особенный способ, как делать их пряничными. Он поливает их клубничным кефиром так, чтобы в духовке на них выступила глазурь.

Постепенно злоба выходит из меня как воздух из сдувшегося велосипедного колеса. Я наливаю воду в синий пластмассовый таз и нагреваю её при помощи старого советского кипятильника. К Белку за чайником мне всё равно не пробраться, а принимать чайник через окно – нехозяйское дело. Приходится сдерживаться. Делать вид, что хозяин здесь пока ещё я.

В это, если честно, довольно слабо верится.

О том, кто настоящий хозяин в доме напоминает нескромно парящая в воздухе беличья шерсть. Это уже без дураков, поубедительней любых документов. Пощекотав нос, шерсть заставляет меня чихнуть. И я чихаю, наверное, уже в миллионный раз за неделю. Поверьте, иметь дело с белкой, когда у тебя аллергия на котов и собак – вовсе не такая уж выгодная сделка. Однако аллергия почему-то совершенно меня не тревожит. Чихнул себе и всё.

Может быть это знак того, что никакого Телониуса Белка не существует? Может быть да, а может и нет. Главное сейчас разобраться, кто в доме хозяин.

Вспомнив об этом, беру себя в руки и окидываю хозяйским взором всё, что вижу перед собой – после чего не в силах сдержаться, снова психую. О Боже! О, караул! С тех пор, как рядом со мной поселился Телониус Белк, всегда аккуратная старушачья квартира превратилась в натуральный бедлам. И не просто бедлам, а бедлам с фантазией – забарикадированная кухня, развешанная на ниточках рыба, зарытые где попало грибы, заменяющие шишки, которые Телониус Белк не может есть из опасения повредить вставную челюсть. А по всем стенкам написаны указания, где какой орех, простите гриб, искать. Сам Белк в этих указаниях давным-давно не специалист. Да и грибами его не так-то просто к себе заманить. С утра он предпочитает пряничные тосты с клубничным вареньем.

Эти тосты мы делаем так. Берётся варенье клубничное. Шлёпем его ложкой на тостовый хлеб. Потом обваливаем то, что получилось в сиропе. Дальше, представьте себе, мажется на тосты кефир. И всё. Тостера у меня нет. Приходится заряжать получившееся на двадцать минут в духовку.

Это классический рецепт. Можете сравнить с тем, что сделал сегодня Телониус Белк. Он больше напирает на кефир, но, в целом у меня тосты не хуже.

Совсем недавно, как вы помните, мы с ним предпочитали блинный торт. Но блинный торт давно приелся. И пережив недолгий этап увлечения сбором мёрзлой малины, мы переключились на эти тосты так, что за ушами трещит их кефирная глазировка.

– Будешь морошковый кофе то? – Белк спрашивает меня через стенку, а голос как у заботливой бабушки стал – Пряничка? Морошкового кофе? Беличий тост? Нет?

– Нет.

Сажусь за пианино, и настроение поднимается само по себе – без тостов.

А Белк, уже объевшийся, командует – ровнее! Смелее! Не туда! Тарара-бух! Тарар-бух я сказал, а не Та-Рарабух никакой. Слышно как он там сердится и давится морошковым кофе. А то вдруг берёт начинает дирижировать – тюк, шлёп. Слабая доля ударом хвоста, а сильная – да чем угодно! Вроде бы всё наглядно. И пользы от этого тюк-шлёпа во много раз больше, чем мог бы мне дать самый дорогой метроном. Но есть одна причина, по которой я умоляю белка так больше не делать. Уж очень немного неразбитой посуды на кухне осталось. Из-за этих ударов на слабую долю, я пью из пластиковых стаканчиков, а Белк – пижонит, предпочитая большую глиняную кружку, прописавшуюся в квартире ещё с тех времён, когда бывший хозяин квартиры употреблял пиво. Когда нибудь Белк раскокает и её. Придётся тогда переться за новой – аж на самую границу, где есть вещевая барахолка и туристы из Петербурга скупают весь товар на корню. Однажды я увидел там такую же кружку. Правда, к туристам я идти не хочу. Потому что боюсь встретить там кого-нибудь из прошлой жизни.

– Заткнись, Белк! – злюсь я на его командование из-за стены и вдруг вспоминаю о том, что когда-то никакого Белка у меня не было.