Тем, кто хочет знать

Э л л и к о т. Насчет поэтов я, учитель… (Извинительный жест.) Но про трубку мира согласен. (Оживился.) Мы должны с вами обменяться… чем-нибудь. Ведь встретились здесь, где… где…

Г а е в о й. Где мир начало взял.

Э л л и к о т. Хорошо сказано! «Где мир начало взял». (Снимает часы.) Вот, на память.

Г а е в о й. Нет, Юджин. В такой момент не часами надо меняться. И не зажигалками. Вот вам самое дорогое. (Дает ему фото дочери.)

Э л л и к о т. А я вам — карточку моего Стива! (Надписывает карточку.) Мой адрес.

Г а е в о й. Я своего не знаю. Наш городок фашисты дотла спалили. Мои в эвакуации, на Урале.

Э л л и к о т. Жаль. Я бы вам написал из Канзаса. (Грустно.) Хотя меня могут на японцев послать. Мы еще воюем.

Г а е в о й. Знаю.

Э л л и к о т. А вы нам поможете?

Г а е в о й. Верховный главнокомандующий со мной не советовался. (Лукаво.) Но мне почему-то кажется…

Духовая музыка смолкла. На банкете провозглашают тост.

Г о л о с  с о л д а т а. Товарищ старший сержант! Срочно к майору!

Г а е в о й. Иду… Ну, Юджин… (Рукопожатие.)

Слышатся заключительные слова тоста: «За нашу общую победу!» Оркестр играет туш. Аплодисменты.

Э л л и к о т. Никогда не забуду тебя, учитель. (Обнимает Гаевого и смотрит вслед.)

З а т е м н е н и е.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД

Прошло более тридцати лет. Вашингтон. Летний день. Комната уютной квартиры, вроде гостиной. За кофе беседуют  Р а й с, Г и ф ф о р д  и  С т и в е н  Э л л и к о т. Райсу, работнику ЦРУ, за сорок. Гиффорду, его подчиненному, лет пятьдесят. Стивен чем-то напоминает отца, которого мы видели в Берлине. По-мужски обаятельный, он сейчас крайне напряжен и даже не пытается скрыть это. Иногда говорит быстро, словно боится, что его оборвут. К своему кофе так и не притрагивается, хотя неоднократно берет в руки чашку.

Г и ф ф о р д (перед ним бумаги, но он, не заглядывая в них, деловито инструктирует Стивена). Послезавтра Людмила Гаевая узнает, что ей разрешен выезд в гости на ферму вашего отца. Сообщат ей в Миннеаполисе. Она там в порядке научного обмена, в Миннесотском университете.

Р а й с. В котором когда-то недоучились вы, Стивен. Уйма удобных для вас совпадений, прямо как в скверном детективном фильме. Не расслабляйтесь, однако, — вам предстоит разыграть для русской дамы далеко не примитивный сценарий.

С т и в е н. Но я учился на естественном, а не на литературном.

Р а й с. Зато вы журналист. А какой газетчик не мечтает пролезть в литературу. Женщинам импонируют писатели.

Г и ф ф о р д. Разрешите продолжать?

Райс кивает.

Гаевая — гость кафедры славистики и русской литературы, руководитель профессор Сешенс. Она пробудет в Штатах еще тридцать два дня. Запомните, Элликот: всего тридцать два дня.

Р а й с. Странно, Стивен. Почему отец не поделился с вами радостью? Гаевая сразу же написала ему. Он пригласил ее на ферму. А вам ни слова.

С т и в е н. Я давно не звонил.

Р а й с. Странно, что он не позвонил вам. Тогда, в Берлине, если бы русского не вызвало начальство, ваш отец от полноты чувств провозгласил бы трехлетнюю Людмилу и вас помолвленными. Он смотрел на все через розовые очки. Даже более розовые, чем русский. (Гиффорду.) Продолжайте.

Г и ф ф о р д. В Москве, в своем научно-исследовательском институте, Гаевая формально специализировалась на американской поэзии первой половины двадцатого века. Но в действительности ее интересует та поэзия, которую называют рабочей. Особенно совсем неизвестный поэт Магил, который…

Р а й с. Гиффорд, воздержитесь от литературных оценок. (Стивену.) Вам подскажут, какими поэтами придется подзаняться, чтобы не показаться Гаевой сухарем. (Кивнул Гиффорду.)

Г и ф ф о р д. Покойный поэт Магил, разумеется, был членом Коммунистической партии. Гаевая ухватилась за его стихотворение «Тем, кто хочет знать». И выдвинула ряд гипотез. Первая. Стихотворение по требованию властей опубликовано якобы в сокращенном виде. Вторая…

Р а й с. Дамочка сама расскажет ему, чем ее пленили стишки Магила. Не так ли, Стивен?

С т и в е н (механически). Конечно.