Теменная кость

- Я бы посоветовал вам, как можно скорее встретиться в подследственным, - произнёс адвокат, когда они с Григорьевым остались одни. - На своём присутствии при вашей встрече настаивать не буду. Василию Андреевичу теперь больше нужен священник, чем адвокат. Но, должен огорчить, моя роль, как адвоката в этом деле не завершена. В ваших кругах я известен, как весьма неприятный противник...

- Мне без разницы, - ответил Максим. О таком "противнике", как адвокат Митягин, он никогда ничего не слышал. - Вы делаете свою работу, я - свою.

- Это хорошо, что вы так правильно понимаете наши роли в защите прав и свобод граждан, - широко улыбнулся адвокат, демонстрируя вкрапления золотых пломб в своих зубах.

- У вас ещё что-то ко мне? - как можно жёстче спросил Григорьев. Демонстративная любезность защитника стала напрягать.

- Да, - вздохнул Митягин. - Вы правильно заметили: такова моя работа.

- Давайте без мотивов.

- Как угодно. Вы сегодня допрашивали гражданку Тунангаеву.

- И? - удивился Максим. - Я допрашивал её, как свидетеля. Она решила изменить прежние показания.

- Да, - кивнул адвокат. - Я мог бы ознакомиться с протоколом? Он при вас?

Протокол допроса Тунангаевой лежал во внутреннем кармане ветровки Григорьева.

- Да, при мне. Я оформлю его в деле и вышлю вам копию. Не ищите во мне противника, Иосиф Саввович.

- Бог с вами! - снова заулыбался собеседник. - Отзывы о вас, пожалуй, лучшие, какие мне приходилось слышать об оперативниках и следователях в Киеве!

Он снова полез в свой портфельчик и достал ещё один документ, но не поспешил передавать его.

- Здесь, - он потряс сложенным листом, - заявление гражданки Тунангаевой о том, что показания она давала под давлением.

- Какое отношение к этому имеете вы?

- Ах, да! - Из портфеля была извлечена ещё одна бумажка. - Вот, договор. Теперь я также представляю интересы Елизаветы Петровны.

Адвокат утомил удивлять.

- Кажется, никто никаких обвинений ей не предъявлял, - произнёс Максим. - Я опрашивал её, как основного свидетеля убийства гражданки Пучкиной.

Митягин кивнул и сделал жест рукой, останавливая Григорьева.

- Ей предъявлять нечего. Женщина задержала преступника. Заметьте, на месте преступления. Он же подписал признательные показания. Экспертиза подтвердила его заявление.

- Это не оспаривается! - не выдержал Максим. - К чему эта суета?

- К тому, что после вашего визита несчастную женщину забрала "скорая". Она сейчас в больнице с сердечным приступом.

- Помощь вызвал я.

- Хотите сказать, что ваше благородство способно компенсировать ваше же вероломство?..

- Вероломство?! Адвокат, ты в своём уме?

Вместо ответа Митягин снова потряс сложенной бумажкой.

- Я осматривал её офис, заметил рисунок на стекле, она увидела его и упала в обморок, - пояснил Максим.

- То есть вы признаёте, что проводили незаконный обыск, так?

Глубоко вздохнув, Максим заставил себя успокоиться.

- Я не понимаю, куда ты клонишь, адвокат. Поэтому спрашиваю: что ты хочешь?

- Это уже конструктивный разговор, - опять улыбнулся адвокат, после чего Максиму пришлось сдержаться, чтобы не приложиться кулаком к его озолочённым зубам. - Вы отдаёте мне протокол допроса Тунангаевой, а я вам - её заявление и мы вместе забываем об всём. Навсегда!

- К чему всё это? - спросил Максим. - Судя по всему, для Пучкина уже не имеет никакого значения, предстанет он перед судом по обвинению в том, что он совершил преступление в сговоре с группой лиц или убивал один. Это же очевидно, адвокат! Что ты хочешь?..

Митягин неопределённо покачал головой. Он по-прежнему держал в руках сложенный лист на уровне глаз Григорьева.

- В интересах той же самой Пучкиной, чтобы был скорее задержан стрелок, так как она полагает, что хотели убить её, - добавил Максим.

- Стрелял Пучкин, - перебил адвокат. - Он подписал признание.

- Я хорошо знаком с его заявлением, но оно не соответствует обстоятельствам дела.

- Всё же: не усложняйте себе жизнь, - с приторной доброжелательностью повторил адвокат. - Вы мне протокол, я вам заявление.

- Кто тебя нанял?

- Тунангаева.

Максим засмеялся.

- Ей это ни к чему!

- Мне не досуг пояснять то, что вы упорно не хотите видеть, следователь. Ваша принципиальность привела вас в министерские кабинеты, но, согласитесь, в наше время это скорее досадное исключение, чем правило. Обычно это стремятся исправить, чтобы другим не повадно было.

- Протокол - документ строгой отчётности, - жёстко напомнил Максим. - Так или иначе я введу его в дело. На этом точка. Также приложу все усилия, чтобы восстановить дело Семченко и Якушина в полном объёме. Кажется, адвокат, наши подходы к защите интересов граждан весьма разнятся. Для меня очевидно одно: то, что вы делаете, не имеет никакого отношения к ни к Пучкину, ни к Тунангаевой.

- Как вам будет угодно, уважаемый, Максим Фадеевич, - теперь без улыбки произнёс адвокат. - Для меня же очевидно, что вы решили повторить путь тех, о ком осталась лишь память. Всего доброго!