Темная Дейзи

– Я не знаю, – отвечает Роуз. – Но мы не можем найти Нэнси. Твой набор для диабетика был в ее спальне, а инсулиновый шприц пропал…

Лили качает головой: – Ты же не хочешь сказать, что наша мать сделала это с Трикси? Она обожает внучку, любит ее сильнее, чем любую из нас.

Роуз вздыхает и будто бы сдувается: – Где сейчас Нэнси? У нас нет на это времени. Мне нужен твой набор для диабетиков.

Лили протягивает его Роуз и та достает из сумки маленькое устройство. Никто не осмеливается спросить, что она делает. Мне кажется, все задерживают дыхание. Роуз прокалывает палец Трикси и выдавливает капельку крови на аппарат.

– Не могу сказать точно, но мне кажется, ей вкололи чрезмерную дозу инсулина. Если я права, нам нужно действовать быстро или…

– Просто делай, что нужно, – тихо говорит Лили. Странно видеть ее плачущей и ранимой. Она всегда была несокрушимой сестрой.

Роуз бросается в библиотеку, где она спала, и возвращается со своей сумочкой. Это старомодный коричневый кожаный чемоданчик доктора. Подарок от бабушки, когда Роуз поступила в Кэмбридж для изучения ветеринарии. Она открывает его и достает большую иглу и маленькую ампулу.

– Что это? – спрашивает Конор.

– Глюкагон. В наборе у Лили он должен был быть, но тоже исчез. Собак лечат так же, поэтому если я права…

– Что, если ты ошибаешься? – шепчет Лили.

Роуз не обращает на нее внимания и ставит укол Трикси в предплечье.

Мы ждем, кажется, целую вечность. Время невозможно проследить. Потом Трикси открывает глаза. Она моргает несколько раз, останавливая взгляд на Лили.

– Мама?

– О, слава богу. Спасибо, спасибо, спасибо, – говорит Лили, обхватывая Трикси руками и целуя ее. У меня на глаза наворачиваются слезы радости, облегчения и любви. Оглядываясь, я вижу то же самое у остальных. Никто из присутствующих не навредил бы этому ребенку.

Вскоре мы возвращаемся в гостиную, подперев дверную ручку стулом, чтобы никто не смог войти или выйти. Мы забаррикадировались внутри и сбились погреться у камина. Роуз зажгла несколько старых свечей, чтобы осветить комнату. Даже в темноте я вижу, как Лили дрожит. Трикси сидит возле нее, завернувшись в одеяло и смотря в огонь. Нам нечего пить или есть, но я сомневаюсь, что у кого-то есть аппетит. Никто словно не хочет признавать, что здесь происходит, как будто если мы не будем об этом говорить, мы сможем притвориться, что это не так. Бабушка с отцом мертвы, Нэнси исчезла. Либо она сделала что-то очень плохое, либо, боюсь, что-то очень плохое случилось с ней.

Последнее, что помнит Трикси, это как она пила чай – который, как мы знаем, был смешан со снотворным моей матери – и как Лили накрыла ее пледом на подоконнике.

Она не помнит, что была в чулане.

Или как там оказалась.

Или кто ее там запер.

Или с кем она там была.

Трикси лишь знает, что заснула на подоконнике, а проснулась в коридоре. Я знаю, что для нее лучше не помнить произошедшего с ней, но нас это расстраивает и пугает. Я вспоминаю прошлый вечер, когда мы сидели за столом, шутили о том, кто как убил бы человека, чтобы не попасться. Роуз сказала об инсулине, вколотом между пальцами ног. Похоже, у кого-то возникла такая же идея.

Мне не верится, что это происходит на самом деле, и я не могу понять, кто может ненавидеть мою семью настолько, чтобы все это делать. Я оглядываю комнату. У каждого была причина разозлиться на бабушку из-за завещания. Моя мать и Лили долго ненавидели отца после развода, но никто здесь не хотел бы навредить Трикси. Наверняка в этом я права?

Электричество включается снова, заставляя нас подпрыгнуть, и свет заливает комнату.

– Ну, это хороший знак, – говорит Лили.

– Неужели? – отвечает Роуз, а затем снова осматривает Трикси, убеждаясь, что она правда в порядке.

Я не могу не заметить пистолет в коричневой сумке Роуз, когда она спаковывает свои вещи, и не только я одна. У Трикси глаза круглые, как блюдца, а лицо будто отображает вопросительный знак.

– Зачем тебе пистолет, тетушка Роуз? – спрашивает она.

– Ты же говорила, он в другом месте, – говорит Лили.

Роуз вздыхает: – Был, но после случившегося я чувствую себя безопаснее с ним. – Она поворачивается к Трикси. – Иногда ветеринарам нужны пистолеты. Вероятно, они похожи на те, что ты видела по телевизору – потому что это правда – но ветеринары используют их для других вещей. Это очень грустно, но если животное в очень плохом состоянии…

– Ты его застреливаешь? – спрашивает Трикси.

– Инода. Но только если нет другого выхода… если животное очень страдает.

– А кого-то из нас ты бы пристрелила, если бы мы очень страдали? – спрашивает Трикси с намеком на иронию.

– Надеюсь, нам не доведется узнать ответ на этот вопрос. Тебе нужно отдохнуть. Мы уедем как только наступит отлив. С тобой все будет хорошо, обещаю.

Трикси пытается изобразить улыбку, но получается ненадолго. Она достаточно взрослая и умная чтобы понимать, что мы не все рассказали ей о произошедшем.

Роуз направляется к выходу из гостиной.

– Куда это ты? – спрашивает Лили испуганно.

– Я вернусь через минуту. Я хочу кое-что проверить.

– Хочешь, я пойду с тобой?