Темная Дейзи

Я видела, что Конор искренне беспокоится о Роуз, даже после стольких лет, и я не знаю, что и думать об этом. Он не спрашивает, в порядке ли я, но я пытаюсь на это не обижаться. Иногда люди видят, что двое других влюблены, раньше, чем они сами это поймут, а так все и было между Роуз и Конором когда мы были детьми. Они были неразлучны после того первого поцелуя в чулане. За ним последовали отношения на расстоянии, и продолжились даже когда Конор застрял здесь, в Корнуолле, а Роуз уехала в школу. Они всегда переписывались и созванивались, и, признаюсь, я завидовала. У всех кроме меня было кого любить и те, кто любили их. Я задумываюсь, не являемся ли мы просто отголосками людей, которыми могли бы стать, если бы жизнь развернулась по-другому. Может, мы просто побочные результаты какой-то складки во времени.

Иногда я думаю, что Роуз с Конором влюбились с первого взгляда, увидев друг друга на пляже, когда мне было девять и бабушка пригласила его в Сигласс на лимонад. Что-то случилось в тот день. Это нельзя разглядеть или объяснить, но это произошло. Это можно было ощутить. Я часто задумываюсь, рождаемся ли мы с любовью в сердцах, а жизнь просто медленно стирает ее, понемногу уничтожая, пока от эмпатии и теплоты не остается ничего. Мы учимся любить вне зависимости от того, есть ли у нас в жизни кто-то, способный нас этому научить. Любовь – такой же инстинкт, как дыхание, но нам не нужно ее отдавать. Как дыхание, мы можем решить ее задержать. Но не навсегда. Потому что тогда становится больно. Не одна я завидовала их отношениям. Когда Конору исполнилось семнадцать, Роуз подарила ему свою девственность, завернутую в черное кружевное белье. Лили – которая уже чувствовала себя немного брошенной – была в бешенстве. Конор был единственным мальчиком в бухте Блексэнд, с которым Лили хотела пошалить, и единственным, с которым этого не сделала. И не она одна тайно была влюблена в парня сестры. Старшие братья и сестры неизбежно выигрывают в большинстве негласных жизненных забегов. Роуз первой влюбилась, но также первой пережила горечь и боль расставания.

Когда Конор что-то говорит в настоящем это так неожиданно, что я вздрагиваю.

– Дейзи, я представить не могу, как ужасно тебе видеть происходящее с твоей семьей сейчас.

Он обращается ко мне.

Спустя все годы, когда он притворялся, что меня не существует, меня одолевают эмоции. Мне просто жаль, что для его прощения потребовалось что-то настолько ужасное.

– Спасибо, – говорю я.

Конор садится на мою кровать рядом со мной и я снова становлюсь маленькой девочкой, влюбленной в мальчика, никогда не замечавшего ее.

– Я так долго винил тебя за произошедшее все те годы назад, – говорит он. – Но ты не виновата. Теперь я это знаю. В глубине души я всегда это знал, и мне жаль за все, что случилось с тех пор.

По моему лицу катятся слезы. Я так долго ждала, чтобы он сказал эти слова.

– Все в порядке, – говорю я и подумываю взять его за руку. Но звук хлопнувшей внизу двери прерывает момент и он уже утерян. Теперь лицо Конора переполняет страх, и я думаю, мое выглядит так же.

Мы спешим вниз по лестнице и видим, что грязные ботинки исчезли. Конор стучит в закрытую дверь библиотеки, где переодевается Роуз, но никто не отвечает. Я ощущаю что-то странное, как когда сердце на мгновение замирает, но это что-то большее. Он собирается постучать во второй раз, когда Роуз открывает дверь. Она переоделась в белую футболку – и явно не надела бюстгальтер – и еще одни облегающие джинсы. Куртку она сняла, а свои длинные темные волосы распустила, поэтому теперь они рассыпаются по ее плечам влажными волнами. Все молчат. Между ними снова что-то проскакивает, и я опять чувствую себя лишней.

– Мы оставили заднюю дверь открытой и мне кажется, ее захлопнул ветер, – говорит Роуз, отвечая на вопрос до того как мы его задаем. Потом часы в коридоре начинают звонить, и в моей голове они звучат еще громче, чем раньше.

– А это что? – спрашивает она, глядя поверх моего плеча.

Мы с Конором поворачиваемся взглянуть, что она увидела. Дверца часов с маятником – самых больших из всех восьмидесяти экземпляров – открыта. И циферблат перекрывает что-то похожее на кассету. У меня голова гудит как все окружающие меня часы, и это не менее громко. Лили с Трикси могли положить туда кассету пока мы переодевались. Или же Роуз могла это сделать, пока мы с Конором были наверху. Или Конор мог ее туда положить, когда уходил из спальни. Или же кто-то другой, пока мы отвлеклись, проскользнул сквозь заднюю дверь. На мгновение я не могу решить, что хуже – что это все подстроил незнакомец, или что это был кто-то из семьи.