Темная ложь

— Не знаю, — ответил Кейн, заставляя друга замолчать. — Она…

— Богиня покопалась в его памяти, — объяснил Торин, перебив Кейна. — Пока он поднимал Скарлет, она просунула руку через решетку и схватила его за лодыжку. Она сказала ему, что Скарлет в камере и для того, чтобы добраться до нее, нужно открыть дверь. Он так и поступил. Мнемозина также сказала ему, что в камере нет больше никого, кроме Скарлет, поэтому он не обратил внимания на нее саму, и она смогла спокойно выбраться из подземелья. Я все записал. И, кстати, поздравляю. — Болезнь хлопнул в ладоши, и каким-то загадочным образом в самом этом звуке послышался сарказм. — Вы отлично потрудились, когда обыскивали стерву на предмет оружия.

Гидеон подумал, что ему следовало убить ее, когда была такая возможность. Он не сделал этого, и теперь Скарлет, его Скарлет… Теперь из-за слез он вообще перестал что-либо видеть. Он положил дрожащую ладонь на грудь раненой. Ее сердце едва слышно стучало, но ритм постоянно сбивался, а между отдельными ударами проходило слишком много времени.

Из ран текла кровь, и воинам было понятно: если они в скором времени не затянутся, Скарлет может умереть от кровопотери. Торин был далеко не самой подходящей кандидатурой на роль врача. Гидеон ни за что не позволил бы другу заразить свою женщину болезнью, носителем которой тот являлся, пускай когда-то он и мечтал о том, что это позволит ему сохранить ее только для себя. Конечно, Торин мог надеть перчатки, способные предотвратить непосредственный контакт, но это было рискованно, а Гидеон не хотел допустить даже минимальную возможность заражения. Скарлет была слаба, и болезнь вполне могла убить ее, если раны не сделают этого раньше.

От Кейна тоже было мало толку, ведь ему едва удавалось сохранять собственную жизнь. На него постоянно падала штукатурка, а пол, на котором он стоял, в любую минуту мог провалиться. Гидеон ни за что не согласился бы на то, чтобы Кейн занимался лечением Скарлет.

Оставался только он сам, каким бы слабым ни был. Воин понимал, что времени на то, чтобы отвезти ее в больницу, у него нет.

— Мне не нужна походная аптечка, — сказал Гидеон, вспомнив, что уже тысячу раз штопал как самого себя, так и своих друзей.

— Но ты не можешь… — начал Кейн.

— Не сейчас же! — крикнул Гидеон, и в его голосе звучали нетерпение и беспокойство.

Кейн кивнул и отправился за аптечкой.

Гидеон слышал, как Ложь стонет и постоянно повторяет: «Сладкие сны, сладкие сны, сладкие сны». Осознав, что демон зовет Ночные Кошмары, он едва сдержал в себе желание зарычать.

— С тобой все будет в порядке, Скарлет, — сказал он. Воин не ощутил ни нового приступа боли, ни вновь накатившей слабости. Его разум и демон посчитали эти слова ложью. — С тобой все будет хорошо, — повторил он, и слезы потекли по его лицу.

Трясущимися руками Гидеон стер кровь с лица и волос Скарлет. На это нехитрое действие мышцы его плеч отозвались болью, на которую он, однако, не обратил ни малейшего внимания. Боль ничего не значила по сравнению с происходящим.

— Ты не в состоянии сделать это, — мрачно предупредил Торин.

«Как будто у меня есть выбор, — подумал Гидеон. — Если я ничего не сделаю, она погибнет. А я не собираюсь стоять и смотреть, как она умирает. Скарлет справится независимо от того, во что каждый из нас верит».

В комнату вбежал Кейн. Его щеки были перемазаны чем-то белым. «Должно быть, по пути на него опять упал кусок штукатурки, — решил Гидеон. — Я не сомневался, что это произойдет».

— Вот, — произнес Кейн и поставил на кровать сумку из черной кожи. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Гидеон, руки которого стали дрожать еще сильнее, чем прежде, открыл сумку и достал оттуда нитку, иглу и маленькие ножницы, а затем приступил к работе. Первую рану он зашил с большим трудом. Его взор постоянно застилал туман, пальцы едва удерживали иглу, но все же он справился. Затем он приступил ко второму порезу, а после него — к третьему. Кровотечение прекратилось.

Скарлет, однако, уже успела потерять много крови, а в распоряжении Гидеона не было устройства для переливания, которое было ей жизненно необходимо. «И я его сделаю, — решил воин. — Только, видимо, придется прибегнуть к старым методам».

У всех бессмертных была кровь одной группы, и они могли не беспокоиться отторжения, иногда случающегося у людей. Но Скарлет была наполовину человеком, а Гидеон никогда еще не переливал свою кровь таким, как она. Этой процедуре прежде подвергались только он сам и другие Владыки. В конце концов он решил, что это его не остановит. Воин выхватил из сумки шприц, вставил иглу в сгиб своего локтя и выкачал из себя столько крови, сколько уместилось в цилиндр. Затем он вонзил иглу шприца в руку Скарлет и стал медленно вливать в нее живительную жидкость.

«Если потом пожалуется на то, что я не сменил иглу, отшлепаю ее, — решил Гидеон. — Но сначала обниму. И займусь с ней любовью. А потом еще раз обниму. Мы бессмертные, к тому же уже были вместе в постели. Так что все будет хорошо».