Темная ложь

Воин понимал, что они просто обязаны выждать. Как только Кронос поймет, что не может следить за Гидеоном, он догадается, что именно они собираются сделать, и изо всех сил будет стараться помешать им.

— Значит, ты собираешься выскользнуть из дворца, чтобы…

Гидеон снова кивнул. Скарлет уже не скрывала нетерпения. «Мы вместе проберемся в Тартар и убьем Зевса», — читалось в ее глазах.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы прийти в себя? — спросила она.

— Не еще один день, — ответил он.

Скарлет зажмурилась и поинтересовалась:

— И чем ты собираешься заниматься, пока не восстановишься?

«Целоваться, — мысленно ответил он. — Прикасаться. Снова узнать друг друга. Заняться любовью», — но вслух произнес:

— Не говорить.

Скарлет закатила глаза, будто Гидеон сказал что-то смешное.

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой о чем-то разговаривали? — спросила она. — Не думаю, что это возможно. Мы уже сказали друг другу все, что должны были сказать. Мы займемся этим делом вместе потому, что вдвоем мы сильнее, но этим все и закончится. Мы просто будем действовать вместе. И убьем Зевса вместе.

«Отлично, — подумал Гидеон. — Она снова упрямится». Правда, он не возражал против этого, так как собирался приклеиться к ней, как пэстис[6] к стриптизерше.

— И в любом случае, — продолжила Скарлет, и в ее голосе слышалась решимость, — давай будем реалистами. Мне не обязательно выжидать. Я могу сколько угодно слоняться по дворцу и убивать всех богов, которые попадутся мне на пути. Так что считай — я делаю тебе одолжение.

В горле Гидеона зародился рев, который стал подниматься все выше и наконец вырвался на свободу. Воину совершенно не нравилась мысль о том, что Скарлет будет в одиночестве слоняться по дворцу. Ведь ей придется иметь дело не с людьми, а с бессмертными, по определению более сильными и жестокими. Будучи настоящим мужчиной, Гидеон хотел, чтобы Скарлет была счастлива и находилась в безопасности.

«Успокойся, — приказал он себе. — Нужно просто чем-то ее занять. И если разговоры ее не интересуют, выход у меня только один. Надо заняться тем, что я так давно и сильно хотел сделать».

Гидеон думал, будто истощен, но от одной лишь мысли о близости со Скарлет по всему его телу прокатилась волна возбуждения, заставившая откликнуться каждую клетку, все мышцы и кости, и Гидеон тотчас же оказался на Скарлет. Она застонала, ощутив на себе тяжесть его тела, но он только еще сильнее вдавил ее в матрас.

— Тогда давай поговорим, — произнес Гидеон и, как в прошлый раз, когда ему нужно было успокоить Скарлет, впился в ее губы.

Глава 12

Скарлет попыталась сопротивляться. Недавно она уже поцеловала Гидеона и теперь снова почувствовала его сногсшибательный вкус, тотчас же растекшийся по ее телу, несмотря на то что она пыталась забыть о нем на протяжении нескольких столетий. Выкинуть из памяти, каково это — чувствовать на себе вес его разгоряченного сильного тела, и не хотела, чтобы одно напоминание сделало всю эту борьбу бессмысленной. Ведь иначе она опять будет страстно желать повторения.

Скарлет подумала, что надо бы оттолкнуть Гидеона. «Сейчас он очень слаб, — рассуждала она, — и не сможет остановить меня, когда я выберусь сначала из постели, а потом и из спальни. Он не сможет снова заключить меня в свои объятия, прижать к себе, заставив забыть о боли и испытать истинное наслаждение».

Однако, ощутив, как язык Гидеона прикасается к ее языку, и почувствовав его потрясающий вкус, Скарлет едва не закричала. Когда он пробормотал: «Скар», — так, будто это слово было не прозвищем, а частью молитвы, она вместо того, чтобы возмутиться, оттолкнуть, одной рукой обняла его за шею, а пальцы другой погрузила в его волосы.

В мгновение ока поцелуй из вялого превратился в весьма страстный. Спичка была зажжена, из-за чего тотчас же разгорелось пламя. Разверзся настоящий ад, яростный, стирающий все мысли. Теперь уже ничто не имело значения, кроме этого мужчины и страсти. Прошлое мгновенно оказалось забыто.

Скарлет все еще пыталась контролировать себя, но губы Гидеона продолжали настаивать, обещать наслаждение. Их дыхание, сначала теплое, потом горячее, а затем и обжигающее, слилось воедино. Скарлет казалось, будто ее тело сгорает дотла, а затем снова возрождается.

Однако разум все еще пытался напомнить ей о своем существовании. «Не просто пытайся сопротивляться, — настаивал он. — Сопротивляйся. Не просто думай о том, что нужно оттолкнуть его. Оттолкни».

Огонь стал утихать, и на смену ему приходил лед. Скарлет подумала, что ей нужно именно это — сопротивляться, оттолкнуть Гидеона. Она не собиралась снова терять контроль над собой. Ведь она поумнела. «Докажи это», — настаивал голос разума.

Скарлет мотнула головой и прервала поцелуй. Продолжая тяжело дышать, она произнесла:

— Ты хотел говорить? Что ж, давай поговорим. — Все ее тело дрожало, сопротивляясь и требуя продолжения, но женщина не поддалась и продолжила: — Я дочь Реи и родилась в Тартаре. На протяжении нескольких тысячелетий я не видела ничего другого.