Темная магия оставляет шрамы (СИ)

Агрессия очень бы подошла. Особенно, пассивная. Ее наличие означает простую истину: случай не безысходный, и к пациенту можно найти подход. Сейчас все настолько глухо, что Август постепенно начинает сомневаться в своей компетенции.

Он не знает, как к Северусу подступиться.

Взгляд падает на столик.

— Ваша жена принесла десерт? — продолжает монолог Август. — Яблочный пирог с сахарной пудрой? — он знает, что не получит ответа. — Это прекрасно, — поэтому сам отвечает на свой же вопрос. — Только перед завтраком аппетит не перебивайте, будьте так добры.

Август невесело улыбается, посмеиваясь над собственной шуткой, но обстановку не разряжает совершенно. Пожалуй, ему никогда еще не было так сложно найти общий язык с пациентом, как сейчас.

— Завтрак через десять минут, мистер Снейп, — сдается Август, поднимаясь с места.

Говорить ему больше нечего. Он надеется, что ему удастся присмотреться внимательнее к нему во время «Круга дружбы». Рассчитывает на шанс. Еще один шанс. Жаль, что Август не знает, что мыслят они с Гермионой одинаково.

Август выходит из палаты и плотно закрывает за собой дверь.

Северус какое-то время все еще смотрит в сад, а после невесомо проводит пальцами по правой щеке, кожу которой слегка стянуло от стрелой упавшей слезы после визита Гермионы, и поворачивает голову в сторону столика.

Потянувшись рукой, Северус берет в руки контейнер, который она оставляет, и кладет его себе на колени. Опустив вниз голову, мужчина проводит ладонью по шершавой теплой крышке и, приложив усилия, открывает защелки.

Он закрывает глаза, когда вкусный пар взмывает вверх, и делает глубокий вдох.

Воспоминания вспыхивают перед глазами моментально.

— Нет, возьми обеими руками, одной рукой тяжело, у тебя короткие пальцы, — чуть хмурится Северус, склонившись ниже.

— И вовсе не короткие, — буквально копирует его выражение лица Дейзи, подняв вверх голову.

— Конечно, нет, милая, — соглашается Гермиона, оставив на столешнице форму с готовым яблочным пирогом. — Папа просто шутит.

Северус поджимает губы, не собираясь что-то на это отвечать, но буквально через пару мгновений чувствует на себе многозначительный взгляд супруги.

— Папа ведь шутит, верно? — настойчиво спрашивает она, опустив руки на столешницу.

Дейзи снова запрокидывает вверх голову. Северус старается вкладывать в ответ как можно меньше рвущейся наружу саркастичности.

— Разумеется, — сдержанно выдыхает он. — Не так выразился, — чуть кашляет он. — Ты умница и со всем справишься, — смотрит он на Гермиону, на что та одобрительно кивает. — Но все равно держи двумя руками, иначе пудра будет всюду, но не в миске, — снова смотрит она на макушку дочери.

Гермиона непроизвольно улыбается, наблюдая за тем, как Северус, склонившись вниз и убрав за правое ухо волосы, старается показать дочери, как правильно держать диспенсер для пудры с широкой ручкой.

В доме пахнет свежей выпечкой и осознанием постепенно приближающихся праздников. Завтра будет Сочельник, а послезавтра Рождество. Первое осознанное Рождество их маленькой семьи.

Они в браке только второй год, но по ощущениям поженились только вчера. Гермиона чувствует, как ее любовь к мужу растет с каждым днем только больше, и это открытие позволяет дышать свободнее, а чувствовать себя еще счастливее.

Она настаивает на том, чтобы этот Сочельник и Рождество они провели только их семьей, а вот в следующем году можно уже скооперироваться с Поттерами. Северус полностью поддерживает идею Гермионы.

Его внутренний интроверт тоже.

— Мамочка, я готова, — едва удерживая немаленький диспенсер, подает голос Дейзи, уверенно стоя на маленькой табуретке.

Гермиона берет пирог двумя прихватками и ставит перед девочкой, специально отодвинув подальше от края.

— Осторожно, горячо, — предупреждает она.

— Да я справлюсь, мамочка, — расслабленно замечает девочка, высовывая кончик языка, когда поднимает диспенсер.

Гермиона отворачивается всего на одно мгновение, чтобы положить прихватки, и это происходит именно тогда. Одновременно слышится резкий вздох, звук нажатой ручки на диспенсере, после чего на всю кухню гремит звонкий шлепок об каменный пол.

Девушка резко оборачивается, потому что, в первую очередь, страшно пугается, но в следующую секунду забавно округляет глаза. В облаке сахарной пудры, постепенно оседающей на все поверхности и на одежду, стоят ее муж и дочь, замерев на месте.

У Дейзи виноватое выражение лица, она медленно поднимает вверх голову, глядя на отца, полностью облепленного сахарной пудрой. Гермиона переводит взгляд с дочери на мужа и обратно, и в какой-то момент нарушает тишину, повисшую в кухне.

Потому что ее распирает искренний, звонкий смех.

Она почти пополам складывается, прикрывая рот ладонью, и Северус сам не может сдержать улыбки, обернувшись к жене. Ох, Мерлин, ведь у нее такой потрясающий и волшебный смех! И она сказала правду тогда, на свадьбе Поттеров: она действительно очень смешлива.

— Мое солнышко, — утирая слезы, брызнувшие от смеха, тянется Гермиона к дочери, протягивая руки.