Темная магия оставляет шрамы (СИ)

Дейзи морщится от злости на саму себя, разворачивается и следует в сторону выхода. До дома она добирается, по ощущениям, за пару минут. Мысли крутятся без конца в голове, она старается разобраться в событиях последних дней.

Дейзи обозначает себе несколько четких целей. Первое: рассказать маме о том, что она уже четвертый раз бывает у папы без ее ведома. Второе: извиниться за то, что без спроса берет из ее сумки идентификационную карточку.

Третье: покаяться за вранье, к которому она не привыкла. И четвертое… Самое, наверное, главное. Постараться понять, что имеет в виду папа, когда говорит, что она вся здесь. Кто она? Что всё? Вопросов столько, что гудит голова.

Дейзи тормозит возле ворот поместья и глушит двигатель. Она какое-то время сидит в машине, глядя на дом через прутья ворот. Нужно только набраться смелости сказать маме об этом. И увидеть ее боль от осознания, что она лишена возможности просто обнять папу.

Она кладет основания ладоней на глаза и шумно выдыхает, собираясь с мыслями.

— Ладно, — кивает она сама себе, — ладно, — повторяет она. — Просто взять и сделать. Взять и сделать.

Закрыв за собой дверь, Дейзи проходит ворота и направляется в сторону дома. Она не застает Гермиону ни на кухне, ни в столовой, ни в библиотеке, ни в спальне. Недолго думая, Дейзи идет на задний двор и видит косынку мамы среди цветов пышной клумбы.

Дейзи ускоряется. Она решает не тянуть. Пока решимость горит в ней, она пользуется этой возможностью. Гермиона слышит шаги и оборачивается, щурясь на солнце. На ее лице непроизвольно начинает играть теплая улыбка.

И Дейзи начинает презирать себя за скрытность еще сильнее.

— Привет, милая, — утирает кончик носа Гермиона. — Как в Нору съездила?

— Мам, — произносит Дейзи, останавливаясь недалеко от нее, и, на мгновение потупив взгляд, вынимает из кармана идентификационную карточку. — Я не была в Норе.

Гермиона облизывает пересохшие губы и, сняв с рук перчатки, поднимается на ноги. Она видит виноватый взгляд дочери, ее редкое, поверхностное дыхание. Моя бедная девочка, я так хочу, чтобы все это поскорее закончилось, ты слишком многое взваливаешь на свои плечи.

— Прости, — искренне выдыхает Дейзи, глядя Гермионе в глаза. — Прости меня, мам, пожалуйста. Прости, что молчала об этом. Прости, что без спроса брала карточку. Прости…

Гермиона делает пару шагов вперед, и у нее сердце разрывается видеть дочь в таком состоянии. Это лето выдается слишком тяжелым, а ведь еще только конец первой недели июля.

— Я была у него четыре раза, — выдает все на одном духу Дейзи, глядя на то, как мама медленно идет к ней. — Сегодня была четвертый. Буквально несколько часов назад я была у него, говорила с ним, мы съели по куску яблочного пирога, который ты готовила ночью… Мам, прости меня, что я не сказала, я…

Она не успевает наговорить еще всяких глупостей, потому что в следующее мгновение оказывается в маминых объятиях. Гермиона крепко прижимает дочь к себе, закрыв глаза и уткнувшись носом ей в волосы. Дейзи просовывает ладони под ее руками и опускает их на лопатки, слегка сжимая нагретую солнцем ткань маминой футболки.

Гермиона с дрожью вздыхает. Северус говорит, взаимодействует с дочерью, снова ест наш яблочный пирог. Я не могу видеть его, но могу знать, что ему становится лучше. Значит, Август прав. Хорошо, я готова ждать.

— Я знаю, милая, — шепчет Гермиона. — Я все знаю, — сильнее обнимает она дочь.

Она чувствует, как Дейзи напрягается на мгновение, а затем расслабляется в ее руках, сильнее заключая в объятия. Непроизвольно построенная стена из тайны рушится на глазах, и им обеим становится от этого легче. Дейзи, почему-то, даже не удивляется, что так происходит.

Мама всегда знает. Если не знает — чувствует. На то она и мама.

— Я просто подумала, что тебе так будет, — Гермиона подбирает слова, — чуть легче. Если ты не будешь знать…

…как мне тяжело без него.

Гермиона не договаривает. Дейзи сжимает в пальцах футболку мамы, покачиваясь в ее объятиях. Ей хочется забрать всю мамину боль себе. Всю до последней крупицы, если бы это было возможно. Порой Дейзи забывает одну очень важную вещь: о мире, в котором она живет. В волшебном мире, в котором даже невозможное осуществимо.

Гермиона выпускает дочь из объятий и гладит ее по щеке, утирая слезу.

— Как он? — негромко спрашивает она.

Дейзи с дрожью вздыхает.

— Скучает, — глядя в карие глаза родителя, отзывается она.

Гермиона кивает, убирая ей за ухо прядь темных волос. Такая юная и такая взрослая. Моя маленькая большая девочка.

— Только… пока нельзя к нему, — чуть качает головой из стороны в сторону Дейзи, не зная, как мама воспримет эту информацию, — ты знаешь, да?..

— Да, — соглашается она, грустно улыбнувшись уголком губ. — Знаю.

Дейзи несколько раз кивает, не зная, что еще сказать. Разве что… Мысль поражает ее моментально. Только мама сможет ей помочь понять это. Только она и никто больше.

— Мам, он сказал мне кое-что сегодня, — начинает Дейзи.

— Что именно? — чуть нахмурившись, интересуется она.

Дейзи кладет ладонь себе на грудную клетку и чертит указательным пальцем круг.