Темная магия оставляет шрамы (СИ)

Гермиона уверенно выходит из камина и, вздернув подбородок, направляется вдоль главного холла Министерства. Она заводит за ухо челку и поправляет выбившуюся из юбки блузку, не сбавляя шага. На каблуках Гермиона ходит теперь так уверенно, что иногда сама поражается этому, если хотя бы на секунду задумывается.

Ее приветствуют проходящие мимо волшебницы кивком головы. Волшебники снимают с головы шляпу, когда ловят ее взгляд, чтобы пожелать доброго утра. Гермиона половины из них не замечает, но машинальная улыбка мелькает на ее губах, потому что таков порядок.

И таково ее положение в этом месте.

— Гермиона?

Девушка останавливается на месте, почувствовав на своем предплечье несильную хватку. Она непроизвольно хмурится, потому что не терпит вторжения в свое личное пространство от посторонних, но гнев быстро сходит на милость, когда она замечает знакомое лицо.

— Джинни, — заученная годами улыбка непроизвольно украшает ее губы, — здравствуй.

— Привет, — потянувшись, целует ее девушка в щеку.

Гермиона снова чуть улыбается.

— Ты к Гарри заходила? — догадывается она.

— Да, — поправляет Джинни огненные волосы, пропустив их между пальцами. — Он много работает сейчас, конец квартала, — объясняет девушка. — Я в отпуске на неделю, поэтому заскочила к нему, чтобы оставить обед.

Гермиона кивает. Джинни смотрит на подругу и поджимает губы. На нее будто совершенно другой человек смотрит. Она делает полшага к Гермионе, но плеча не касается, пусть обычно всегда так делает.

Джинни кажется, что, прикоснувшись к подруге, у нее онемеет от холода ладонь.

— Ты как? — вопрос срывается сам, и Джинни прикусывает язык.

Наиглупейший вопрос. Отвратительный во всех отношениях, но Джинни просто не знает, что еще спросить. Она не понимает, как ей теперь себя вести. Гермиона неопределенно жмет плечами и поджимает губы.

— Нормально, — кивает она, и заученная улыбка уже хочет снова украсить ее губы.

— Мне не ври, прошу тебя, — резко произносит Джинни и тут же осекается, обхватив себя руками и потупив взгляд. — Извини, — коротко бросает девушка, — просто у нас не за горами четвертый десяток, а ты так и не поняла, что я знаю тебя лучше кого-либо.

Гермионе хочется возразить. Хочется пригвоздить взглядом к месту единственную подругу и грозно заявить, что лучше всех ее знает собственный муж, но… Гермиона сглатывает вмиг подобравшийся к глотке комок.

Джинни замечает изменение в ее поведении сразу.

— Навещала его? — осторожно спрашивает она, переступив с ноги на ногу.

Гермиона отводит взгляд в сторону, смотрит мгновение куда-то сквозь толпу, словно кого-то там выискивая, и возвращает свое внимание подруге, поправив прическу. Она немного хмурится, потупив взгляд, и наконец кивает.

— Поговорили? — не подумав, спрашивает Джинни.

И ей себе язык отсечь хочется. Гермиона рассказывает ей о каждом визите к супругу в Мунго. Коротко порой, расплывчато, в двух словах, но рассказывает. Гермионе тяжело, но Джинни не до конца понимает, как такое вообще возможно.

Как Гермиона держится так стойко, принимая на себя удары судьбы один за другим, но при этом продолжая бороться. Джинни искренне хочет знать, откуда у нее столько сил. Это поразительно.

Чтобы чем-то занять руки, Гермиона начинает теребить ремешок сумки.

— Нет, — смотрит она вниз, снова нахмурив брови. — У него что-то вроде, — она на мгновение задумывается и снова поднимает на подругу взгляд, — постшока… Он… все еще не говорит, — кивает она, — ни с кем. Даже со мной.

Джинни смотрит в карие глаза подруги и подавляет в себе приступ сочувствия, который Гермиона не переносит, как бы то ни было. Ни сочувствия, ни жалости, ни сострадания. Гермиона ненавидит, когда эти чувства проявляют к ней.

Приобретенная черта характера от мужа, это стоит признать.

Однако Джинни сдается в собственных глазах, когда решается на прикосновение. Потянувшись вперед, она обхватывает предплечье подруги, слабо его сжимая. Ее опасения оказываются бессмысленными. Рука подруги теплая, как и всегда.

Никакого холода нет.

Джинни опускает руку. Короткий жест поддержки оказывается очень к месту. Гермиона чуть дергает уголком губ в полуулыбке, но она кажется такой мертвой, что подгибаются колени.

— Как ты справляешься? — в этот раз Джинни не корит себя за вопрос.

Любой бы задал.

— Да я же работаю, Джинни, — произносит Гермиона таким тоном, будто уговаривает слабоумного положить на место канцелярский нож. — Я в порядке, — положив руку на сердце, отзывается она. — Нормально.

Гермиона не любит вот такие разговоры. Все всегда сводится к тому, что кому-то ее жаль. Даже Джинни со стержнем стальной леди через раз справляется, что уж говорить о других. Она поэтому почти не приходит к Джинни последние три недели.

Это видеть в глазах других еще терпимо, в глазах лучшей подруги — невыносимо.

Чтобы намекнуть на затянувшийся разговор, Гермиона многозначительно смотрит на часы.

— Знаешь, я побегу, наверное…

— Скажи, как такое бывает? — пытается увидеть ее эмоции Джинни.

И у нее не выходит.