Темная материя

– Одиннадцать лет назад, после того как ты получил премию Павиа, мы пришли к тебе и сказали, что у нас есть пять миллиардов долларов. Можно было бы построить космический корабль, но мы отдали деньги тебе. Чтобы посмотреть, чего ты способен достичь, располагая неограниченными ресурсами.

– Мои работы здесь? – спрашиваю я. – Мои записи?

– Конечно.

Мы доходим до дальней стороны бокса.

Лейтон ведет меня дальше, за угол.

На этой стороне в кубе вырезана дверь.

– Что внутри? – спрашиваю я.

– Посмотри сам.

Основание дверной коробки находится примерно в футе от пола ангара.

Я поворачиваю вниз ручку, толкаю дверь и уже делаю шаг…

Вэнс кладет руку мне на плечо.

– Дальше нельзя. Ради твоей же безопасности.

– Это опасно?

– Ты вошел в него третьим. Еще двое вошли после тебя. Пока что вернулся только ты один.

– Что случилось с остальными?

– Мы не знаем. Использовать внутри записывающие устройства не получается. Единственный отчет, на который можно рассчитывать на данном этапе, – это рассказ кого-то, кому удастся вернуться. Как тебе.

Внутри бокса пусто, неприглядно и темно.

Стены, пол и потолок изготовлены из того же, что и снаружи, материала.

– Звуконепроницаемый, герметичный, защищенный от ионизирующего излучения и, как ты, возможно, уже догадался, генерирует сильное магнитное поле, – говорит Лейтон.

Я закрываю дверь и слышу, как внутри срабатывает запирающее устройство и штифт замка становится на место.

Смотрю на куб и как будто вижу восставшую из мертвых неосуществленную мечту.

Мне было около тридцати, когда я работал с подобием такого вот куба. Только тот имел сторону длиной в один дюйм и предназначался для помещения макроскопического объекта в суперпозицию.

Или в «кошачье состояние», как говорим иногда с претензией на юмор мы, физики.

Речь, разумеется, идет о коте Шредингера, знаменитом мысленном эксперименте.

Представьте, что внутри герметично закрытого стального ящика находятся кот, колба с ядом и радиоактивный источник. Если внешний сенсор регистрирует радиоактивность – в данном случае распад атома, – колба разбивается, и высвободившийся яд убивает кота. При этом шансы на то, что атом распадется или не распадется, равны.

Остроумный способ связать два мира: наш, классический, и субатомный.

Копенгагенская интерпретация квантовой механики предлагает следующее: до момента вскрытия ящика, до непосредственного наблюдения, атом пребывает в суперпозиции неопределенного состоянии распада и нераспада. Что означает, в свою очередь, что кот одновременно жив и мертв.

И только после того, как ящик открывается и происходит акт наблюдения, волновая функция редуцирует в одно из двух состояний.

Другими словами, мы видим только один из двух возможных исходов.

Например, мертвого кота.

И это становится нашей реальностью.

Но тут начинается самое чудное.

Есть ли где-нибудь другой мир, столь же реальный, как и известный нам, где, открыв стальной ящик, мы обнаруживаем живого, мурлычущего кота?

Многомировая интерпретация квантовой механики дает положительный ответ.

Когда мы открываем ящик, возникает развилка.

В одной вселенной мы обнаруживаем мертвого кота.

В другой вселенной мы обнаруживаем живого кота.

И именно акт нашего наблюдения или убивает его, или позволяет ему жить.

А дальше уже просто мозги закипают.

Потому что все эти наблюдения случаются постоянно.

Следовательно, если мир действительно разветвляется при каждом наблюдении, это означает, что существует бесконечное множество вселенных – мультивселенная, – где случается все, что может случиться.

Моя идея заключалась в создании среды, защищенной от наблюдения и внешних стимулов, с тем чтобы мой макроскопический объект – диск из нитрида алюминия диаметром 40 микрометров, состоящий из примерно триллиона атомов, – мог свободно существовать в «кошачьем положении» и не декогерировать вследствие взаимодействия с его окружением.

Проблема так и осталась нерешенной – финансы кончились раньше, – но, очевидно, какой-то другой я довел дело до конца. А потом реализовал идею на невероятном уровне. Потому что если то, что говорит Лейтон, правда, то этот куб делает что-то такое, что, согласно всем моим знаниям о физике, невозможно.

Я чувствую себя неуютно, будто проиграл состязание лучшему противнику. Ящик создал другой человек – человек эпического видения.

Человек более умный, более талантливый.

Я смотрю на Вэнса.

– Работает?

– Тот факт, что ты стоишь здесь, рядом со мной, позволяет предположить, что да, работает.

– Не понимаю. Если хочешь поместить частицу в квантовое состояние в лабораторных условиях, то создаешь депривационную камеру. Убираешь свет, откачиваешь воздух, доводишь температуру почти до абсолютного нуля. Человека это убило бы. И чем дальше, тем менее устойчивой становится система. Даже под землей квантовое состояние в кубе могут нарушить всевозможные частицы – нейтрино, космические лучи… Проблема представляется неразрешимой.

– Не знаю, что и сказать. Ты смог. Ты – решил.

– Как?

Лейтон улыбается: