Темная муза

Подобно Жерару де Нервалю, Пессоа интересовался оккультной историей, тайные общества и организации вызывали у него восторг. Одним из выражений этого стала его атака на планы правительства Салазара запретить масонство; в Didrio de Lisboa от 4 февраля 1935 года Пессоа опубликовал статью «Тайные объединения», в которой защищал масонство и другие оккультные общества. В оккультной истории мира, созданной Пессоа, масонство было современным олицетворением мистического раскола, начавшегося в древние времена с гностиков. Всю свою жизнь Пессоа был оппонентом христианства, он считал, что «гностическая ересь» проявлялась в разные периоды истории, её представителями были испанские каббалисты двенадцатого века, мальтийские рыцари, рыцари-тамплиеры, розенкрейцеры, алхимики и — в более близкие нам времена — масоны. Но его любимой ветвью эзотерического дерева было Розенкрейцерство. В стихотворении «У могилы христианского розового креста» Пессоа пишет:

Бог — это Человек другого Бога, более великого:

Верховный Адам, Он также пережил Своё Падение;

Он также, перед тем как стал нашим Создателем,

Был создан, и Правда для Него умерла…

Хаос, Его Дух, издалека запретил ему Правду;

Здесь же, в Мире Его Церкви, её не было вовсе [19].

Хотя нет прослеженной связи между гностиками и розенкрейцерами — во времени их разделяют несколько столетий, — Пессоа объединяет гностический образ павшего мира и демиурга, ответственного за это падение, с последователями христианского Розового Креста из семнадцатого столетия. Хотя Пессоа знал несколько людей, разделявших его оккультные интересы, большая часть контактов с другими оккультистами происходила по переписке. Самым известным из его корреспондентов был Алистер Кроули. То, как много Пессоа читал Кроули и в какой-то степени моделировал свои собственные идеи о тайных обществах согласно информации об оккультных группах, созданных Кроули, в последнее время стало объектом исторических исследований [20]. Пессоа первый вступил в контакт с Кроули, написав Великому Зверю письмо, в котором указал на ошибку в гороскопе, опубликованном в пресловутых «Откровениях» Кроули (Пессоа был специалистом в астрологии и какое-то время собирался даже заняться этим ремеслом профессионально). Кроули ему ответил, и два поэта стали обмениваться письмами и рукописями; Пессоа даже перевел на португальский язык «Гимн Пану», написанный Кроули. В сентябре 1930 года Кроули прибыл в Лиссабон вместе со своей тогдашней Алой Женщиной. Парочка поссорилась, и подружка Кроули уехала из страны, бросив морально опустошенного Великого Зверя. Тогда Кроули договорился с Пессоа, что тот поможет ему совершить самоубийство. Оставив записку брошенного любовника на Бо-ка-до-Инферно («Вход в Ад») — опасных скалах на побережье к западу от Лиссабона, — Кроули собирался уйти из жизни, прыгнув в море. Пессоа объяснил Лиссабонским газетам значение различных магических символов и знаков, украшавших предсмертную записку Кроули, и добавил, что видел призрак Кроули на следующий день. На самом деле Кроули уехал из Португалии через Испанию и наслаждался сообщениями газет о своей смерти; в конце концов он появился через несколько недель на выставке своих картин в Берлине. Учитывая хрупкость натуры Пессоа, счастье для него, что его близость с Кроули была короткой. Трудно сказать, во что на самом деле верил Пессоа. В письме, где он описывает рождение своих гетеронимусов, он также подробно излагает свои оккультные идеи. «Я верю в существование миров, более совершенных, чем наш собственный, миров, населенных другими существами, — писал он, и продолжал далее: — Мы можем, соответственно степени нашей духовной гармонии, общаться с высшими существами» [21]. Правда, для Бернардо Соареса положение вещей было не столь ясным. «Я провел ужасные ночи, сгорбившись над томами мистиков и кабба-листов, читать которых долго у меня никогда не хватало терпения — только урывками… Ритуалы и мистерии розенкрейцеров, символизм Каббалы и тамплиеров… всё это долго угнетало меня». Это привело к «почти физическому отвращению к тайным предметам… тайным обществам, оккультным наукам… к притязаниям определенных людей на то, что благодаря их взаимопониманию с Богами или Учителями, или Демиургами, они, и только они одни, знают великие тайны, на которых основан мир». Но больше всего автора «Книги тревоги» раздражает то, что все эти мистические учителя — такие чудовищные стилисты. «Они пишут, чтобы сообщить… свои тайны, — говорит он, — и всегда пишут отвратительно. Мой разум оскорбляет предположение о том, что одолеть Дьявола может человек, который не в состоянии одолеть португальский язык». Но грешат не только сатанисты. «Прикосновение к стопам Христа, — говорит нам Соарес, — не является оправданием для ошибок в пунктуации» [22].

Рене Дюмаль