Темная муза

В тот период, когда Дюмаль изучал древние традиции, Париж был очагом модернизма, и ни одна группа не была более горластой, чем сюрреалисты, разделявшие восторг Домаля перед оккультным и паранормальным. В 1927 году Дюмаль пережил кризис, который привел к временной амнезии. В результате он не смог сдать вступительные экзамены и начал курс свободного изучения философии в Сорбонне. Здесь он познакомился с чешским живописцем Йозефом Сима и рожденной в Сибири, натурализованной американкой, Верой Милановой, позднее ставшей его женой. Вместе с поэтом Андре Ролланом де Реневиллем и другими «симплистами* девятнадцатилетний Дюмаль принял участие в издании недолговечного литературного журнала, в значительной степени благодаря которому его имя известно в сегодняшней Франции, Le GrandJen («Большая игра*).

Неистовая смесь Геноиа, «патафизики* Альфреда Жарри, оккультизма и тайных знаний, образовавшаяся в «Большой игре*, представляла угрозу для сюрреализма. К 1928 году, когда появился первый номер журнала, сюрреализм существовал уже десять лет, но он потерял движущую силу из-за бесконечных споров о политике и личности. Молодые симнлисты, двадцатилетние юноши, призывали к «революции в реальности, возвращению к источнику* и утверждали, что говорят те же слова, что и «ведические святые, каббалисты-раввины, пророки, мистики, величайшие еретики всех времен и истинные Поэты*. Они неизбежно привлекли внимание более старых групп [25]. Были предприняты усилия для того, чтобы привести их в общее стойло, но Дюмаль твердо отстаивал свою точку зрения. Андре Бретон, глубоко проникшийся марксизмом, ответил открытой критикой «Большой игры*, ставя журналу в вину идеологические промахи. Дюмаль, равнодушный к критике, ответил, что Бретону следует опасаться того, что он «в конце концов будет фигурировать в учебниках но литературной истории*.

Дюмаль вышел из стычки невредимым, но и сам он, и «Большая игра* пребывали не в лучшей форме. К 1929 году друг его детства Роже Жильбер-Леконт стал жертвой пристрастия к наркотикам, в итоге убившим его. Дюмаль сам едва сводил концы с концами, живя в бедности, теряя свои зубы и ощущая разрушительное действие своих экспериментов. Дюмаль отверг соблазнительные предложения Бретона, но не из-за отсутствия потребности в личности, которая заменила бы ему отца. Он просто ждал появления более выдающегося человека.

Тридцатого ноября, в кафе Фиго на бульваре Сен-Жермен, человек, которого Йозеф Сима знал по прежнему сотрудничеству, сел за столик, начал пить кальвадос и пиво и рисовать причудливые эскизы в восточном стиле. Сима подошел к своему знакомому, известному художнику Александру де Зальцманну, и представил ему своего молодого друга Рене. Де Зальцманн, мировой авторитет в театральном освещении и сценических декорациях, вовлек Дюмаля и других присутствовавших в беседу. Потом, через несколько минут, он предложит испытание: он попросил компанию поднять руки и держать их вытянутыми в стороны так долго, как они могут. Через несколько минут только руки Дюмаля оставались в воздухе. Де Зальцман улыбнулся и сказал: «Вы заинтересовали меня». Дюмаль познакомился со своим выдающимся человеком.

С 1918 года Александр де Зальцманн и его жена Жанна были последователями загадочного русского гуру Гурджиева. Родившийся в аристократической семье в Тифлисе (Грузия), де Зальцмана, как и Гурджиев, имел красочное прошлое: когда он был подростком, его даже похищали бандиты. Он утверждал, что лишился своих зубов, когда упал с горы, находясь на службе у русского великого князя. Однако, подобно Гурджиеву, де Зальцманн получал большое удовольствие от дружеских розыгрышей, и многие из его утверждений должны приниматься с долей скепсиса. Но де Зальцманн определенно разделял со своим учителем ещё одну черту характера: оба были необыкновенно многосторонними, полными энтузиазма людьми. Когда Дюмаль впервые встретился с де Зальцманном, он описал его так: «бывший дервиш, бывший монах-бенедиктинец, бывший профессор джиу-джитсу, целитель и сценический дизайнер» [26].

После учебы в Москве де Зальцманн направился в Мюнхен, где принял участие в движении Арт Нуво, стал другом Рильке и Кандинского. Он рисовал иллюстрации для таких влиятельных журналов, как «Югенд» и «Симплициссимус». Именно здесь он встретил композитора Томаса де Хартманна, позднее познакомившего его с Гурджиевым. В 1911 году де Зальцманн переехал в Хеллерау, где создал новую систему сценического освещения; его работами восхищался среди прочих поэт Поль Клодель. Здесь он встретил свою будущую жену Жанну, преподавателя эвритмии; после смерти Гурджиева в 1949 году она стала основным живым представителем «работы».