Темная муза

«Здесь находят, редко на нижних склонах и более часто на высоте, чистые и очень твердые камни, сферические, разного размера. Это истинные кристаллы и — исключи-тельное явление, совершенно неизвестное нигде больше на планете — искривленные кристаллы… эти камни называются передам. Это название может означать… „тверже алмаза", что совершенно соответствует правде, или ещё „отец алмаза". И некоторые говорят, что алмаз на самом деле является продуктом дезинтеграции перадама: превращения круга в квадрат или… сферы в куб. Или еще это слово может означать „Адамов камень" и иметь какую-то \ тайную и глубокую связь с первичной природой человека» [32]. Одна из наиболее примечательных особенностей j

перадама заключается в том, что его „коэффициент рефракции… очень близок к коэффициенту рефракции воз- 1 духа". Только тренированный взгляд может обнаружить \ его, но «для любого человека, который его ищет искренне \|

и из истинной потребности, он открывает себя яркой ис- \ крой, как росинка» [33]. Эти почти невидимые камни — |

напоминающие lapis, который искали алхимики — являются единственной материальной вещью, имеющей ценность на Горе Аналог».

Роман имеет фрагментарную структуру, соответствующую: принципам Гурджиевской «работы» — шедевр Успенского «В по- ‘ исках чудесного» первоначально назывался «Фрагменты неиз- \ вестного учения». Жаль, что Дюмаль не успел его закончить. Но] перед смертью он оставил краткое изложение оставшихся йена* j писанными глав. «В конце, — говорил он, — я хочу поговорить o6i одном из основных законов Горы Аналог. Чтобы достичь верши- j ны, надо двигаться от лагеря к лагерю. Но перед тем как отпра-^; виться в путь к следующему пристанищу, надо подготовить дру-; гих, приходящих, чтобы они могли занять место, которое ты покидаешь. Только после того, как ты подготовишь их, ты можешь! продолжить путь наверх» [34]. Последнюю главу Дюмаль хотел | назвать «А ты, что ты ищешь?» Подобно герою романа, к которому обращается горный проводник, читатель может обнаружить, что ему тяжело ответить на этот простой вопрос.

OJB. де Л* Милош

Имя Оскара Владислава де Любич-Милоша, как и имя Вилье де Лиль-Адана, не из тех, что можно часто услышать в наши дни, хотя его племянник, Нобелевский лауреат Чеслав Милош, приложил немалые усилия, чтобы исправить это положение. Милош, хотя он имел польские и литовские корни, подобно Вилье создал одни из самых выразительных образцов французской прозы. Он разделяет с Вилье ещё две характерные черты. Его литературные работы были наполнены герметической и мистической доктриной, имеющей корни в давних эпохах; кроме того, его род берет начало в Средневековье: предками Милоша были сербские аристократы. Милош придавал большое значение своему благородному происхождению, что подтверждает принятие им геральдического титула де Любича; но, в отличие от Вилье, аристократическая родословная не помешала ему найти себя в этом мире — он длительное время находился на почетной дипломатической службе у литовского правительства [35]. Тем не менее о Милоше, как и о Вилье, можно сказать, что по настоящему он жил только тогда, когда уходил от светской суеты. «Человек, — писал он, — может приспособиться почти ко всему просто надо как можно меньше жить в том, что называется реальным миром» [36]. Милош принял эту идею близко к сердцу, и большую часть своей жизни проводил время в воображаемых королевствах Гете, Платона, Сведенборга и Данте, его учителей на пути просветления. Он хорошо учил уроки, и холодной зимней ночью, 14 декабря 1914 года, испытал мистические ощущения, преобразившие его самого и его творчество. Его близкий друг, Карлос Ларронд, театральный режиссер, вспоминает свой разговор с Милошем вскоре после того озарения. Появившись после недельного уединения, Милош открыл дверь своей маленькой квартиры и, приветствуя Ларронда в передней, сказал: «Я видел духовное солнце» [37]. Его мистические творения для многих просто непонятны, но благожелательные читатели, вникнув в его загадочные и сложные эзотерические работы, оценят короткий рассказ Милоша о его личном опыте.