Темная муза

В. На Ваше возражение ответить так легко, что эта легкость граничит с явной невозможностью дать ответ. Что касается движения звезды, нет разницы, двигается ли звезда через эфир или эфир двигается через звезду. В астрономии нет более распространенного заблуждения, чем идея о связи хорошо известного торможения комет с прохождением через эфир. Ибо каким бы разреженным не считали этот эфир, он остановил бы любое движение звездных тел за гораздо более короткий период, чем считают те астрономы, которые сознательно пренебрегают такими явлениями, которые, как они считают, невозможно постигнуть. Торможение, которое существует на самом деле, приблизительно соответствует тому, которое можно было бы ожидать от трения об эфир во время кратковременного прохождения по орбите. В таком случае, тормозящая сила кратковременна и полностью внутри себя — в противном случае она бы накапливалась бесконечно.

П. Но во всем этом — в этом отождествлении простого вещества с Богом — нет ли некоей непочтительности к Богу? (Мне пришлось повторить вопрос, потому что вначале сомнамбула не понял его смысл.)

В. Вы можете сказать, почему вещество заслуживает меньше почтения, чем разум? Но Вы забыли, что вещество, о котором я говорю, во всех отношениях является настоящим «разумом» или «духом» в том, что касается его великих способностей. И, более того, в то же время это вещество является «материей». Бог, со всей его силой, которую приписывают духу, не что иное, как совершенная форма материи.

П. Вы утверждаете, следовательно, что неделимая материя, в движении, является мыслью?

В. В целом, движение — это глобальная мысль глобального разума. Мысль творит. Все созданные вещи — ничто иное, как мысли Бога.

П. Вы говорите «в целом».

В. Да. Глобальный разум есть Бог. Для новых субъектов материя необходима.

П. Но теперь вы говорите о «разуме» и «материи» как метафизики.

В. Да — чтобы избежать путаницы. Говоря о «разуме», я имею в виду неделимую или первичную материю, говоря о «материи», я подразумеваю всё остальное.

П. Вы говорили, что «для новых субъектов материя необходима».

В. Да. Ибо бестелесный разум — это просто Бог Чтобы создать людей, мыслящих существ, необходимо воплотить частицы этого божественного разума. Так человек становится личностью. Лишенный телесного покрова, он был Богом. Особое движение воплощенной частицы неделимой материи — это мысль человека так же, как движение вселенной — мысль Бога.

П. Вы говорите, что человек, лишенный тела, становится Богом?

В. (После долгой паузы.) Вы могли бы не говорить этого. Это нелепица.

П. (Обращаясь к своим записям.) Но Вы сказали, что «лишенный телесного покрова человек был Богом».

В. И это правильно. Человек, лишенный тела, стал бы Богом — перестал бы быть человеком. Но человек не может быть лишен тела — по крайней мере, никогда не будет, — иначе нам придется вообразить действие Бога, обращенное на себя, бесцельное и тщетное действие. Человек — это создание. Все создания — мысли Бога. Мысль нельзя отменить, такова её природа.

П. Я не понимаю. Вы говорите, что человек никогда не избавится от тела?

В. Я говорю, что он никогда не будет бестелесным.

П. Объясните.

В. Есть два тела — рудиментарное и совершенное, что соответствует двум состояниям: гусеницы и бабочки. Когда мы говорим «смерть», это не что иное, как болезненная метаморфоза. Наше настоящее воплощение — подготовительная, временная, переходная стадия. Наше будущее совершенно, окончательно, бессмертно. Окончательная жизнь есть исполнение замысла.

П. Но о метаморфозе гусеницы мы хорошо знаем.

В. Мы, конечно, но не гусеница. Материя, из которой состоит наше рудиментарное тело, может быть познана с помощью органов тела. Или, говоря более определенно, наши рудиментарные органы приспособлены к материи, которая формирует наше рудиментарное тело, но не способны воспринимать материю, из которой состоит наше окончательное тело. Так окончательное тело не поддается восприятию наших рудиментарных органов чувств, и мы воспринимаем только оболочку, которая спадает, обветшав, с внутренних форм. Но мы не воспринимаем саму внутреннюю форму. Эту внутреннюю форму, также как оболочку, ощущают те, кто уже обрел окончательную жизнь.

П. Вы часто говорите, что состояние гипноза очень близко напоминает смерть. Как это?

В. Когда я говорю, что оно напоминает смерть, я имею в виду, что оно напоминает окончательную жизнь. Ибо, когда я нахожусь в состоянии транса, ощущения моей рудиментарной жизни временно прекращаются и я воспринимаю внешние вещи напрямую, без помощи органов, через среду, которую я буду использовать в окончательной, неорганизованной жизни.

П. Неорганизованной?