Темная ночь

Сабин отвернулся.

Мэддокс окинул взглядом вестибюль, рассматривая одного из присутствующих за другим.

– А где Торин? – спросил он.

Лицо Люсьена застыло.

– Он еще не вернулся с кладбища?

«С кладбища? – спросил про себя Мэддокс. – Торин осмелился выйти из крепости? Что еще я пропустил, пока был мертв?»

– Не думаю. Я не слышал, как он возвращался, но я был… занят.

Нахмурившись, Сабин достал рацию.

– Кейн, ты меня слышишь? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Кейн?

Опять тишина. Слегка поддавшись панике, Сабин повторил:

– Кейн, ответь.

Тишина. Воины переглянулись.

Люсьен, выглядевший еще более усталым, чем прежде, провел рукой по подбородку и сказал:

– Нам нужно найти Торина до того, как это сделает кто-то еще. Принеси бинты, Мэддокс. Встретимся наверху лестницы. Я хочу, чтобы мы вышли через десять минут.

Внезапно Мэддокс услышал, как ахнула женщина. Он резко развернулся и увидел, что наверху лестницы стоит Эшлин. Прекрасные длинные локоны, которые он так любил, рассыпались по ее плечам, а во взгляде округлившихся глаз читалась решимость. На ней были надеты его футболка и спортивные штаны, мешком висевшие на ней. Через мгновение Мэддокс уже стоял рядом с ней и оттеснял ее за свою спину, чтобы убрать из виду. Он не знал, стоит ли доверять новым членам «семьи». «Прошло слишком много времени, чтобы чувствовать родство с ними», – решил он.

– Полагаю, что нет смысла спрашивать о том, кому принадлежит эта человеческая женщина? – сухо спросил Сабин.

– Что с ними случилось? – с ужасом спросила Эшлин, выглядывая из-за спины Мэддокса. – Они все в крови. И кто с ними?

– Бомбы. Те люди… такие же, как мы, – ответил он.

– Пять минут и нож, – прокричал Аэрон, пытаясь вырваться. – Это все, что мне нужно.

Эшлин, побледнев, судорожно схватилась за руку Мэддокса. Рейес поднялся к пленнику, который теперь неудержимо ругался, и ударил его в лицо. Один раз, два, три… Он бил до тех пор, пока Аэрон не упал. Мэддоксу показалось, будто Аэрон шепотом поблагодарил Рейеса, но он не был полностью уверен в этом.

Пока воины, хромая, поднимались по лестнице, Мэддокс не выпускал Эшлин из-за своей спины. Когда они оказались одни, он повернулся к ней и провел пальцем по ее скуле, а затем добавил:

– Возвращайся в мою комнату. Я приду туда, как только смогу.

Но Эшлин не послушалась и упрямо уставилась на Мэддокса сквозь свои густые ресницы.

– Я могу помочь им, – заявила она. – Да и те женщины, которых вы держите взаперти, тоже. Даника помогла, когда мне было плохо. Помнишь? Она хорошо справляется с кризисными ситуациями. Как и я.

Мэддокс покачал головой:

– Не хочу, чтобы ты была рядом с ними.

– Если я останусь здесь, то у меня есть право познакомиться с твоими друзьями, – возразила девушка.

– Не все из них мои друзья. С теми, кто ими действительно является, ты познакомишься позже. А сейчас тебе нужно отдохнуть.

– Нет, – отрезала Эшлин, прижав руки к бедрам и сжав кулаки. – Я отказываюсь валяться в постели весь день напролет, когда могу быть полезной.

– Отдых полезен.

– Ничего подобного.

– Я больше не знаю некоторых из этих людей, Эшлин. Если кто-то из них попытается причинить тебе вред… – Мэддокс замолчал, ибо даже просто эти слова вызывали в нем ярость.

– Я хочу помочь, – возразила девушка. – У меня никогда не было семьи.

Сейчас Эшлин, уставившаяся на свои руки, судорожно мявшие ткань футболки, казалась Мэддоксу намного более хрупкой, чем прежде. Она продолжила:

– Раньше я только стояла в стороне и слушала. Я всегда хотела стать частью чего-то. Позволь мне помочь членам твоей семьи, Мэддокс.

Что-то сжалось в его груди. Он ни в чем не мог отказать этой женщине. Даже в этом. Мэддокс решил присматривать за воинами и, если нужно, ходить за Эшлин как приклеенный. Он просто не мог не позволить ей оказать помощь.

– Иди в мою комнату и собери все полотенца, которые сможешь унести, – сказал он, зная, что его запасы могут поразить воображение. – Ты знаешь, где комната отдыха?

Эшлин покачала головой, и Мэддокс объяснил ей дорогу. Когда он закончил, на ее лице появилась радостная улыбка.

– Спасибо, – поблагодарила она, поднялась на мыски и нежно поцеловала Мэддокса в губы.

Ему не следовало делать этого, но он не смог удержаться, ответил ей более глубоким поцелуем и прижал ее к стене. Эта женщина заставляла его забыть обо всем, кроме желания. Ее запах, ставший наркотиком, от которого Мэддокс уже никогда не сможет отказаться, окутал его. Эшлин подняла одну ногу и обвила ее вокруг его талии.

Страсть мгновенно охватила все его тело. Его естество запульсировало, а руки затряслись от непреодолимого желания сорвать с девушки одежду и снова исследовать изгибы ее обнаженного тела; проникнуть в ее тело, подобно тому, как ее язык проникал в его рот, ощутить эти жар и влагу, плавящие его с каждым толчком. Эшлин застонала, и этот звук показался Мэддоксу потрясающим.

– Мэддокс! – прокричал Рейес, оставшийся в вестибюле. – Позже.