Темная ночь

Люди спешили освободить воинам дорогу, в освещенной лунным светом ночи слышались разговоры и передавались слухи. «Ангелы спустились со своей горы… Наверное, они преследуют тех людей, что расспрашивали про них, тех, кто сейчас в клубе „Судьба“».

– Некие люди расспрашивали про нас, – сказал Аэрон сквозь сжатые зубы.

Пока он говорил, какая-то женщина, решив поприветствовать их, перешла через улицу. Когда она увидела Париса, ее взгляд остекленел.

– Всего один поцелуй, – взмолилась она.

– Непременно, – ответил Парис и склонил голову, чтобы исполнить просьбу незнакомки.

Аэрон рыкнул:

– Позже. Отведи нас в этот клуб «Судьба».

Если Разврат начал целоваться, то не остановится, пока не будут сброшены одежды и не раздадутся крики страсти.

– В следующий раз, – пообещал женщине Парис, и в его голосе звучало сожаление.

Оказавшись во главе их маленькой процессии, он направился в сторону клуба.

– Обещаешь? – спросила женщина.

Но, когда Люсьен проходил мимо нее, она, увидев его испещренное шрамами лицо, побледнела – морок развеялся, и она избавилась от минутной одержимости страстью.

Через несколько минут воины стояли внутри клуба, рядом со входом, и осматривались. Толпа людей кружила в быстром танце, а вокруг них мигали разноцветные огни. Люди тяжело дышали. Большинство из них, увидев воинов, расступались, ведь обитателей замка считали ангелами. Наиболее храбрые и глупые, которых, впрочем, было немного, подошли ближе.

Аэрон почувствовал что-то, возможно незначительный всплеск ярости, и нахмурился.

– Видишь их? – спросил Рейес, не прекращая осматриваться.

Его поза выдавала напряжение. Казалось, что Ярость в этот день подошел к черте так близко, как никогда раньше. Мышцы его рук вздулись, будто он только что последовал примеру Мэддокса и вдребезги разнес все, что было в комнате.

– Пока нет, но я знаю, что они здесь, – ответил Аэрон и провел пальцами по лезвию, спрятанному у него на боку.

«Где вы? – мысленно спрашивал он. – Кто вы?»

– О боже! Вы только взгляните на этих маленьких сладких вкусняшек, – произнес Парис хриплым от возбуждения голосом.

– Выкинь из головы их трусики, – одернул его Рейес.

Аэрон подумал, как было бы хорошо, если потребность в сексе оказалась единственной его проблемой. Человеческие женщины приходили в ужас от одной мысли о том, что он может к ним прикоснуться; достаточно вспомнить ту блондинку, которая, увидев его сегодня, чуть не разбила сосуд. И это только его радовало. Они должны бояться его, ведь иначе он, сам того не желая, прожует и проглотит их за один присест.

– Всего пять минут, – сказал Парис, и его голос буквально сочился удовольствием. – Мне нужно всего пять минут.

– Позже.

– Нет, – отрезал Парис.

– Ты что, маленький? Твой член не игрушка, поэтому воздержись от игр с ним всего лишь на одну ночь.

– Боги! Не может быть, – внезапно сказал Люсьен, и озадаченность, с которой он произнес эти слова, положила конец перепалке. Он двинулся в сторону дальней части клуба, причем на его лице появилась гримаса, не предвещающая ничего хорошего. – Смотрите.

Вслед за ним все воины уставились на группу людей, стоявших у дальней стены клуба и рассматривавших их. Аэрон резко выдохнул и вытащил один из своих мечей. Очевидно, сюрпризы еще не закончились.

– Сабин, – произнес Аэрон. Он даже не думал, что когда-нибудь снова увидит одержимого демоном Сомнения. Человек, которого он некогда считал другом, в прошлом поднес нож к его горлу и нанес ему глубокую рану. – Что он здесь делает? Почему сейчас? – Татуированный воин запнулся, когда подумал, что, возможно, нашел ответ на этот вопрос, а затем продолжил: – Он все еще сражается с охотниками. Вероятно, именно он привел их к нашему порогу.

– Чтобы узнать правду, нам остается только одно, – произнес Люсьен, но никто из друзей не сдвинулся с места.

Аэрон знал причину, по которой ноги сами понесли его вперед. Его память услужливо нарисовала перед его мысленным взором картины той темной судьбоносной ночи.

– Нам придется убить их! – хрипло выкрикнул Сабин. – Вспомните, что они сделали с Баденом.

– Мы сделали достаточно, – как обычно, спокойно ответил Люсьен. – Мы причинили им и тем, кого они любили, гораздо больше боли, чем они нам.

Холодная ярость пропала с лица Сабина.

– Значит, тебе нет никакого дела до Бадена? – спросил он.

– Я любил его так же сильно, как и ты. Но новые разрушения не вернут его, – произнес Люсьен.

Аэрон отвернулся и сплюнул, не в силах смотреть Сабину в глаза, где плескалась боль, находившая отражение в его собственном сердце.