Темная половина

— Господин! — глаза мальчика сияли религиозным экстазом. В этих местах опасно сотворять чудеса — итальянцы не знают меры ни в любви, ни в ненависти. — Господин! Я готов на все ради вас!

Люций поднял бровь. Он обвел взглядом толпу и покачал головой.

— Что ты можешь мне предложить? — рассеянно спросил он Чезаре, перекрещивая взгляды с луной, а потом разворачиваясь лицом к собравшимся на площади: — Вам пора домой… Вас ждут сны.

Его голос прошелестел едва слышно, но растворился в лунном свете и окутал каждого, кто слушал музыку. На лицах появилось мечтательно-сонное выражение и толпа начала рассасываться.

Когда на ночной площади не осталось ни одного человека, Люций вновь посмотрел на Чезаре и скрестил руки на груди.

— У меня ничего нет… — прошептал Чезаре и мне показалось, что с его кожи сполз средиземноморский загар. — И не было. Теперь у меня есть музыка.

— Ну? — Люций ждал продолжения, а мне было жалко мальчика. Видно же, что эта тварь просто издевается, чего он ведется?

Хотя я тоже все время ведусь.

Люций изящным жестом провел по голове Чезаре, накрутил на палец темную прядь — и у того что-то щелкнуло в голове. Он упрямо сжал губы, опустил глаза и потянулся пальцами к ширинке Люция. Он даже успел расстегнуть одну пуговицу — ну я-то помню цену слова «успел» в компании вампиров!

Люций с силой взял его за плечи, оттолкнул так, что Чезаре упал на спину:

— Ебанулся, что ли? Я тебе не пидарас!

Пока я тихонько хихикала, отвернувшись на всякий случай, Чезаре глупо хлопал глазами. Но потом подполз обратно, так и не вставая с коленей:

— Если господин хочет, я готов пойти за ним, служить ему как угодно! Я прошу прощения, если понял вас неверно, но вы так… — он запнулся и на выдохе: — …трогали меня…

Что-то мне кажется, тут не Люций пидорас, но ладно. Смотрю дальше.

— Поднимись.

Люций протянул Чезаре руки, поднял его и обнял. Потом взял его лицо в ладони и поцеловал в губы.

Бедняжка стоит, замороженный, ничего не понимает и что сказать не знает.

Зажмурился и ответ тоже поцеловал Люция.

— Да что с тобой не так?! — взвился вампир. — Я же сказал, что нормальный!

— Но вы меня…

— Вот вечно с вами, людьми эта херня — показываешь тонкие редкие эмоции вампиров, приобщаешь к настоящей культуре, а вам лишь бы поебаться!

А вот это было обидно. И уже совсем не смешно.

Чезаре тоже. Но он меня уже не волнует.

Я подошла к Люцию и посмотрела ему в глаза. Он насмешливо поднял брови, обвил рукой меня за талию и прижал к себе.

В Чезаре влилось второе дыхание:

— Я могу и вашу госпожу… — и тянет ко мне лапы, самоубийца.

Люций крутнул меня, убирая подальше от мальчика и задушевным голосом поинтересовался:

— Чезаре, друг, а ты не пробовал больше о музыке думать?

Темные кудри всколыхнулись, глаза вспыхнули — но тут же погасли и Чезаре опустил голову, сделал шаг назад и полушепотом едва слышно:

— Не оставляйте меня. Я… боюсь, что музыка уйдет. Вместе с вами. Возьмите меня с собой, пожалуйста. Кем угодно.

— Смотри, дорогая. Ты даешь им свободу, ты даришь им чудо, а они хватаются за полу твоего пальто и канючат. Вы, люди, просто не умеете быть счастливыми. И ценить настоящие подарки.

И он так спокойно и зло посмотрел на меня, что я как-то сразу поняла, что речь не только о бедном итальянском музыканте.

— Возьми его, прошу, — сама не знаю, зачем я это сказала. Меньше всего мне нужен этот конкурент за внимание моего безумного вампира. Но я вижу в нем — себя. И как детей запихивают в музыкальную школу, чтобы воплотить мечты родителей, я вознамерилась дать Чезаре счастье, которого уже не светило мне. — Сделай вампиром.

2.26 Разговоры о вечном и прочий разврат

Люций повернулся ко мне, и тьма плеснула из его глаз на камни мостовой, разбрызгиваясь по лунной дорожке.

— И что мне дальше с ним делать? Остаться здесь и учить? Или спрятать подарочек для жителей этого города — молодого голодного вампира?

— Взять с собой? — предложила я.

— В Москву? — уточнил Люций, и в его взгляде зажегся нехороший огонек. — Эшу подарить?

— Ну… Почему нет? — мне резко разонравилась эта идея. Только что я видела в Чезаре себя и вот я уже подозреваю, что Люций только что обыграл меня, а я даже не знаю, во что.

— Действительно… — он постучал длинными пальцами по губам в притворной задумчивости. Я с несколько неприличным вожделением не могла решить, на что я хочу смотреть больше — на пальцы или на губы.

Я решила сыграть ва-банк.

— И ты всегда сможешь свалить все на свою непослушную игрушку. Мол, не сам решил, поддался чарам.

Люций медленно сощурил глаза, рассматривая меня в упор.

— Ну конечно, — вдруг догадался он. — Ебучая метка! Вот что…

Он сделал шаг ко мне, намотал волосы на кулак и резко дернул к себе. Клыки уже сверкали и были готовы к бою. Секунда — и Люций прикусил мою губу, легко, играя, даже не до крови. И не до эйфории, увы. Он целовал меня, но как-то вяло, будто подросток в Хэллоуин целует надоевшую подружку, стараясь не задеть ее бутафорскими клыками.

Еще несколько секунд — и я на свободе. С ощущением… скуки.