Темная половина

— Нет! — Люций махнул рукой, разгоняя темные символы и раздраженно зашипел на Чезаре: — Свою музыку ищи! Свою!

Чезаре шумно втянул воздух и выдохнул следующее облако… которое распалось на нотные знаки. Четверти и восьмушки, один бемоль, еще что-то, уже более сложное, я уже не понимала.

— Молодец, — довольный Люций дернул Чезаре за связанные руки и бросил мне через плечо: — У телефона в спальне блокнот и карандаш.

Я метнулась так быстро, как сумела, но все равно пропустила тот момент, когда Чезаре переместился на… ммм… диван… Внизу живота у меня что-то сжалось.

Люций сидел рядом с ним — на мой вкус даже как-то слишком близко и гладил его по волосам. А Чезаре, прикрыв глаза, точными движениями наигрывал что-то в воздухе. Блокнот он выхватил у меня, даже не глянув. И тут же принялся строчить в нем россыпи значков, едва успевая условно расчерчивать нотный стан.

Люций смотрел на это с гордостью и умилением, словно мать на первые шаги ребенка.

— И здесь еще вот так… — добавлял Чезаре лишние знаки и замирал буквально на пару мгновений, чтобы перечитать уже написанное. — Все! Я хочу это сыграть!

— Иди, — нежно сказал Люций, вынимая у него из пальцев блокнот. — Зал напротив.

И он прикоснулся губами к его губам. Глаза Чезаре распахнулись, он сделал движение, словно хочет оттолкнуть Люция, но вдруг замер и взгляд его стал бессмысленным.

Вампир усмехнулся и бросил блокнот мне.

Я тут же его раскрыла… ну и зачем? Нет, я понимаю, это ре, а это ми, я молодец. Но вот как это звучит — этого я понять все равно не могу. Так что я с сожалением закрыла блокнот и решила посмотреть продолжение.

Тем более, что Чезаре вдруг очнулся, посмотрел на Люция безумным взглядом, так же безумно оценил его неодетый вид и вскочил:

— Извините, я, наверное, ошибся номером! Прошу меня простить!

И вылетел, забыв закрыть за собой дверь.

Горничная, убиравшая соседний номер, застыла на месте, не спуская глаз с Люция — моего Люция! — который подошел и запер замок. Но я все равно фыркнула.

— Что это? — показала я блокнот.

— Первая гармоника песни вампира. Гениальная мелодия. Отдам Эшу.

Вот тут он меня удивил.

— З-з-зачем? — изумилась я.

— Надо будет — продаст. Я давно взносы не вносил, — ухмыльнулся Люций, притягивая меня к себе за полы халата. — А теперь признайся — мечтала о тройничке?

2.24 Обещания ночи

Я наклонилась к его уху, отвела белоснежную прядь, куснула за мочку и прошептала:

— Пошел нахуй.

Развернуться и уйти, разумеется, я уже не успела, Люций поймал меня за локоть и прошипел:

— Следи за языком!

— Это мне ты говоришь? — изумилась я.

— Мне можно.

— Значит и мне тоже.

— Да ни хуя, — он обнажил клыки. — То, что мне можно, тебе нет. С чего ты вообще взяла, что у нас равноправие?

— Патриархальные вампиры? — я делала вид, что мне совсем не страшно смотреть в эти кипящие черной смолой глаза. Я совсем не была уверена, что он продемонстрировал весь арсенал наказаний.

— Мне насрать на вампиров. У нас не будет равноправия, все ясно? Потому что я так сказал, а не потому, что кто-то где-то придумал.

— Ясно, — кивнула я. Загадочным образом такой вариант тирании меня устраивал.

— А теперь… — Люций откинул полу моего халата и провел ледяными пальцами по груди, остановившись на тут же затвердевшем соске. — Продолжаем разговор. Тебе ведь нравится Чезаре?

— Пошел нахуй, — с невероятным удовольствием повторила я, наблюдая, как клубящаяся в его глазах тьма моментом уносится в черную дыру, а клыки удлиняются, уродуя совершенное лицо.

Жёсткие пальцы больно сжали сосок, и я вскрикнула. Но продолжала улыбаться и смотреть в глаза Люцию.

Чезаре играл. Пальцы уже не слушались, но едва он переставал играть, кружащиеся в голове мелодии начинали толкаться и кричать ему в уши изнутри. Адская какофония раздражала, обрывки музыкальных фраз вызывали мучительное ощущение незавершенности. Сначала болела голова, потом начинало жечь в груди, потом стискивало спазмами живот, и когда начинали неметь ноги, Чезаре сдавался и шел играть.

Он не мог остановиться.

Он не хотел останавливаться.

Все, что не давалось ему всю жизнь — вывалилось под ноги грудой сокровищ из чрева кита. Он не знал, что хватать первым, и хватал все подряд. Мелодию за мелодией. Живые, настоящие, льющиеся так смело, как он никогда не мечтал.

За окном темнело.

Но Чезаре только чувствовал, что с каждым уходящим лучом света из него испаряется страх.

Когда горизонт залила чернильная тьма, он наконец замер, откинув голову.

Пальцы все еще касались клавиш рояля — его пустила к себе хозяйка гостиницы, где он часто выступал.

Чезаре больше не хотел просто играть.

Он посмотрел в сторону закрытого окна. Если его распахнуть, все услышат… а впрочем, нет. Не подходит.

Нужно другое.

Чезаре встал и вышел, следуя зову тьмы.

— Сука! — прорычал Люций.

— Накажи меня, — весело предложила я. Но внутри все сжалось от ужаса и предвкушения. — Укуси.

Разлившаяся в глазах Люция тьма в одно мгновение собралась в острую точку зрачка, узкой точки черноты на фоне черноты его глаз. Пальцы, касающиеся груди, вздрогнули.