Темная сторона неба

— Мики, старина. Я как следует подумал. Вчера я немножко поторопился. Я возьму этот груз в Триполи.

11

На следующее утро к девяти часам мы были готовы принять на борт груз. Накануне вечером голос Микиса звучал отнюдь не счастливо. Я вызвал у него подозрение внезапной переменой настроения, и до встречи со мной он не мог поверить мне, а ведь путь в Триполи означал, что на протяжении 650 миль я останусь вне всякого контроля. Но Микис был в таком состоянии, когда не верят собственной подписи. Он был дерганый какой-то, очень дерганый.

Контрабандный груз — это такая штука, ложь про которую надолго не спрячешь. Слухи появляются помимо твоей воли.

Он сказал, что груз будет на месте в девять. Самого его не будет. Я могу прийти в десять и забрать у него в конторе документы. О трех с половиной сотнях долларов речь больше не шла.

Ровно в девять желтый «додж» вывернул из-за угла ангара, ведя за собой тот же старый грузовик. За рулем «доджа» сидел худощавый араб лет двадцати в модных темных очках, похожих на два жирных нефтяных пятна. На нем были широкие кремовые брюки и яркая голубая куртка из грубой хлопчатобумажной ткани.

Он вышел из машины и улыбнулся, обнажив ряд больших белых зубов.

— Я Юсуф. А вы капитан Клей?

— Да, Клей.

— Значит, вы готовы взять груз? Я лечу с вами в Триполи.

— Кто сказал? — поинтересовался я.

— Микис. Я урегулировал все в Триполи.

— Виза есть?

Он быстрым движением снял очки и ухмыльнулся, давая мне понять, что знает здесь цену всему и знает, где это можно приобрести за полцены.

— Я же араб.

— Это ни черта не значит. Или у вас есть виза, или вы ливиец, или вы никуда не летите.

Он как-то неприятно посмотрел на меня, а потом признался:

— Я ливийский араб.

Он полез в карман и достал паспорт, который сунул мне в руку. Он действительно оказался ливийцем.

— Я объясню вам, куда лететь, хорошо? — с живостью сказал он, рассчитывая на положительный ответ.

— Я и так знаю, куда лететь, — ответил я. — В Триполи.

Он снова отпустил мне свой всезнающий взгляд.

— После Триполи, — с улыбкой сказал он.

— Об этом я поговорю с Микисом. Начинайте погрузку.

Меня не сильно удивило сообщение, что нам предстоит лететь дальше Триполи. Микису не хочется, чтобы его груз болтался в городе, он с радостью зашлет его куда-нибудь в пустыню, пока для этого есть самолет. Легенда о буровом оборудовании является хорошим оправданием для этого. Большинство районов, где ведутся буровые работы, имеют собственные посадочные полосы.

Юсуф снова водрузил очки на нос и что-то крикнул людям в грузовике. Они стали разгружать грузовик.

Я доверил Роджерсу заниматься ящиками, но его подписей под документами во время этого полета не будет. Предыдущим вечером я предложил ему, чтобы он симулировал болезнь и остался в Афинах, но он сказал: «Я второй пилот на этом самолете и я полечу, если ты полетишь».

Я согласился. Я всегда могу сгрузить его где-нибудь, если обстоятельства примут крутой оборот.

За двадцать пять минут все было погружено и закреплено, и я получил время съездить в Афины и взять у Микиса документы. Роджерса я оставил возле самолета с наказом присматривать за Юсуфом, чтобы он не успел до взлета толкнуть на сторону оба самолетных винта.

К десяти я подъехал к конторе Микиса, поднялся по темной каменной лестнице, постучал в первую дверь, но ответа не получил. У секретарши, видать, был ежедневный перерыв для укладки волос. Я открыл дверь, прошел мимо стопы пыльных папок и заваленного стола и постучался в дверь кабинета Микиса. И здесь мне никто не ответил.

Я начал нервничать к этому времени. Груз уже на борту, и я должен буду уметь ответить, если меня спросят насчет него. Хотелось поскорее отправиться. Может, у них там все отлажено, но всякое налаженное может разладиться, раз дело связано с деньгами, а они имеют способность иссякать. Я открыл дверь в кабинет Микиса.

Микис сидел за своим столом, положив руки на стол, а голову — на руки. В первый момент я подумал, что его ударили по голове, но потом почувствовал новый для этого помещения запах, помимо пыли и табачного дыма. Это был запах военных времен, слышал я его несколько раз и после войны — запах пороха. Что-то попало под ноги. Я посмотрел и увидел пять блестящих латунных трубочек — гильз калибра 0,22 дюйма. Я осторожно попятился к первой двери с желанием вызвать полицию. Но ещё больше мне нужно было найти таможенные документы. Я запер дверь, вернулся в кабинет и осторожно оторвал Микиса от стола.

На груди в рубашке Микиса чернели пять аккуратных маленьких отверстий. Разброс был настолько невелик, что я мог бы закрыть их ладонью. Совсем немного крови вытекло из двух отверстий, и она образовала крест на складках рубашки. Я аккуратно опустил голову Микиса обратно на стол.