Темная сторона Петербурга

Как выяснила потом уголовная полиция, смерть господина Ревунова произошла по естественным причинам – научного последователя спиритуализма хватил удар. Сердце не вынесло общения с потусторонним миром. Упав, он поранил лицо осколками пенсне.

Аркадий Перепелко после дежурства на вокзале совершенно переменил прежние материалистические взгляды. Он обратился к церкви и принял послушание в одном из северных мужских монастырей. Седая прядь, появившаяся в те дни в его буйной каштановой шевелюре, наконец-то придала желаемой внушительности его юному облику.

Полностью покрыться сединами Аркашиной голове не довелось – сам ее обладатель погиб гораздо раньше. Сгинул, как многие сгинули в революционной России. Как и предсказывал таинственный призрак, говоря об утопленной в крови стране.

Лидочка Зайцева оправилась от потрясения главным образом благодаря родителям, которые, испугавшись за дочь, совершенно взбунтовались, восстали против ее прогрессивных взглядов на женскую роль в обществе и отправили поправлять здоровье в провинциальную глушь, в имение двоюродной сестры под Тверью.

Там Лидочка познакомилась со своим будущим мужем – молодым военврачом Михаилом Лакшиным.

Когда в 1914 году она, плача, провожала его на открывшийся в Европе фронт Первой мировой войны, случайно ей довелось увидеть, как двое служащих вокзала меняли табличку с названием города. Следуя патриотическому указу царя, прежнее, в германской манере, название столицы повсеместно переименовывали на отечественный и более в славянском духе «Петроград».

– Смотри, Миша, – испуганно сказала Лидочка своему жениху. – Никуда не уезжали, а уже живем в другом городе. И как будто даже в другой стране…

Она смутно припомнила происшествие на Финляндском вокзале.

Но, по счастью, ни тогда, ни потом ей не открылось, как много слез ожидает ее впереди в этом другом городе, в совсем другой стране, где ей вскорости предстояло жить.

Дом двойников

Невский пр-т, 41, дом Белосельских-Белозерских

5 февраля 1916 г.

Дорогая Дженни!

Пожалуйста, не волнуйся за меня: твой муж благоустроен теперь в России вполне сносно.

Если бы только видела, какой роскошный особняк выделен здесь под наш госпиталь! По его размерам его нельзя назвать дворцом, но по богатству отделки и оформления не всякое поместье высокородного английского аристократа способно сравниться с ним.

Честно говоря, увидав комнаты, я первым делом подумал, что устраивать здесь лазарет – варварство, если не сказать – кощунство. Но русские – те, с которыми мне довелось общаться в нашей Английской миссии, нисколько не были смущены.

Этот дом называют почему-то домом князей Белосельских, хотя, как мне объяснили, они-то как раз весьма мало имели к нему отношения. Совсем недавно домом владел родной брат царя, но его убили террористы, политические противники. После чего жена его, Элла, которую очень любили при дворе, ушла в монастырь, завещав этот превосходный дом в центре столицы своему племяннику Дмитрию Павловичу.

Он блестящий молодой аристократ, учился в Оксфорде, всеобщий любимец, автогонщик и спортсмен. Четыре года назад даже возглавлял русскую олимпийскую команду в Стокгольме.

Он занимает теперь первый этаж особняка, беззаботно отдав под госпиталь все остальные помещения.

Неудивительно, что на открытии госпиталя присутствовали царская чета и вдовствующая императрица Мария Федоровна.

Как видишь, дорогая Дженни, твой муж волею судеб вращается теперь в высшем свете, в самых изысканных кругах! Впрочем, ты понимаешь, конечно, что это шутка.

Владелец дома и мы, госпитальный персонал, ни разу не встречались. Не потому, однако, что он слишком горд или задирает нос перед нами, но наши образы жизни просто не совпадают: когда я заступаю на дежурство в семь часов утра, наш высокородный хозяин как раз укладывается спать после бурно проведенной ночи. В столице теперь так много праздной веселой публики в связи с войной и много развлечений!

Когда после всех хлопот по обустройству госпиталя у меня выдалось свободное время, я прогулялся по Невскому проспекту – это большая и самая красивая улица русской столицы, как наш Стрэнд. Оказывается, обустройство частных госпиталей – модное веяние; патриотизм весьма свойствен русским и поддерживается во всех слоях населения. На одном только Невском проспекте действуют не менее десяти лазаретов, устроенных на частные средства. Один из них содержит банк от имени великой княжны Ольги, другой – фирма двух русских немцев, третий существует под попечительством Казанского собора. Совсем близко от нас – лазарет имени короля Георга V, так что мы не единственные в Петрограде англичане.

Можно утешаться, однако, тем, что из всех здешних больниц – наш госпиталь, несомненно, расположен в самых красивых стенах.

Я немного опишу тебе этот дом, Дженни, чтобы ты представляла, в каком богатом убранстве мы занимаемся перевязками и меняем утки раненым.