Поезд остановился на пригородной станции, поехал дальше, проводница принесла чай, я не стала отказываться – последним, что я ела, было вчерашнее какао и половина печенья, вторая половина раскрошилась, и я потом из-за этого перестилала постель.
Думать о ночном разговоре с мамой не хотелось настолько, что я его умудрилась забыть, в памяти был тёмный мягкий провал, это было прекрасно. Я пила чай с закрытыми глазами, ощущая внутри это тепло блаженной амнезии путешественника, для которого «вчера» в прошлом, «завтра» в будущем, а сейчас только терпкий чай, чеканный подстаканник в руках и тихий стук колёс, ритмичный, как сердце.
Поезд остановился на очередной маленькой станции, проводник открыл дверь и откинул лестницу, я удивилась – обычно в первом классе ездили только те, кто садился на вокзале, я была уверена, что доеду в уединении. С закрытыми глазами слушала, как по ступенькам поднимается кто-то пружинистый, что-то говорит проводнику про чемодан, смеётся.
Случайно зацепила краем сознания его ауру – яркая, наверху крохотная звёздочка божественной силы, похожая на эдельвейс – везёт мне сегодня на сияющих мужчин.
Мужчина шёл по коридору, ему навстречу бежала проводница, её аура светилась восторгом – наверное, он красавчик.
Проводница защебетала что-то приветливое, захихикала, я улыбнулась – точно красавчик. Она его за что-то благодарила, он смеялся, я слушала и улыбалась – приятный смех, такой открытый и чистый, без грамма притворства, как будто мужчина обладал настолько чистой совестью и настолько удачной жизнью, что излучал свой восторг от мира и расплёскивал его на всех вокруг.
Они прошли мимо моей двери, я слушала их шаги и голоса, а потом дёрнулась от неожиданности, когда в дверь постучали и сладеньким голосом поинтересовались:
– Госпожа, к вам сосед! Можно?
– Да, входите, – я пыталась сказать это ровно, но сердце колотилось как бешеное, я не ожидала, что у него билет именно в моё купе.
Я настолько растерялась, что даже ноги на пол не успела поставить, а потом стало поздно – проводница открыла дверь и щедрым жестом пригласила моего соседа.
Нет, я ожидала, что он будет симпатичным, но чтобы настолько...
– Располагайтесь, я сейчас чаю принесу! – жизнерадостно прощебетала проводница и ускакала вприпрыжку, восхищённая тем, что у неё есть чай для такого восхитительного пассажира в этот восхитительный день. И я её понимала всей душой.
Мужчина улыбнулся мне, с лёгким смущением, как будто ему самому было неловко за тот эффект, который он производил, и за реакцию проводницы и мои онемевшие ноги. Я решила не ставить их на пол, всё равно уже поздно, а голых ступней под длинным подолом не видно, какая разница. Сняла наушники и выключила музыку, стала сматывать провод, осторожно глядя, как сосед убирает чемодан в шкаф – каждое его движение говорило о том, что он в этих вип-купе катается постоянно, и точно знает, где что находится и как открывается. Он обернулся, я опустила глаза, быстро глянула на его туфли, брюки, пояс, рубашку и очки, отвела глаза. Верхняя пуговица была расстёгнута, как будто сообщая миру, что этот мужчина надел рубашку не потому, что он на работе, а потому, что ему в рубашке удобно.
Насыщенный гранатовый цвет был ему определённо к лицу, а лицо...
– Привет, – сказал мужчина, поставил на столик большой пакет с чем-то сдобным, указал мне на него глазами: – Угощайся, очень вкусно. Я хотел купить один, но продавщица была такая милая, что я сначала купил десять, а потом подумал, – он развёл руками и изобразил недоумение от собственного поведения, я рассмеялась, он тоже, вошла проводница и тоже рассмеялась, за компанию. Поставила на столик поднос, стала накрывать, я попросила принести посуду, она пообещала и убежала, сначала хлопнув дверью, потом вернувшись и деликатно приоткрыв.