Это было одновременно смешно и стыдно, я прекрасно понимала, что смотрю на него точно так же, и он, скорее всего, давно к этому привык – с такой внешностью становятся либо высокомерными подлецами, либо жизнерадостными добряками, великодушно дарящими своё великолепие всем без разбора.
2-4
Проводница закончила нас осчастливливать и ускакала, Алан уболтал её перед уходом принять ещё одну булочку и два комплимента, девушка сияла, Алан проводил её и закрыл дверь, вернулся за стол и улыбнулся мне так, как будто мы оба понимали, что она вела себя забавно, но были слишком хорошо воспитаны, чтобы обсуждать это вслух. Он взял булочку, отломил кусок и намазал джемом, сунул в рот и сразу же взял следующий, выбирая другой джем – проводница принесла пять разных, он не успокоился, пока не попробовал все. Я наблюдала эту дегустацию, как театральное представление – если бы он признался, что он актёр, я бы поверила. Он излучал свои эмоции с такой силой, что я через время перестала смотреть и сосредоточилась на ощущениях, опять невольно глянув на ауру – несколько пятен показались мне подозрительными, посмотрев внимательнее, я решила, что это хирургическое вмешательство, на лице.
Таким образом, его нереальная красота становилась понятнее, но для чего она страховому агенту? Был бы он актёром, было бы логичнее.
В очередной раз напомнив себе, что рассматривать чужие ауры без острой необходимости неприлично, я отвела глаза, пытаясь не смотреть, но всё равно смотрела, и через время нашла ещё множество мелких влияний, очень качественных, за редким исключением. Эти два исключения выглядели как наспех оказанная первая помощь, которую потом довели до ума специалисты. Стало стыдно, я опять пыталась отвлечься и не смотреть, схватилась за стакан с чаем, пытаясь сконцентрироваться на нём.
Я подняла глаза к его лицу, он смотрел на меня и улыбался, насколько позволял полный рот булки с вареньем, указал глазами на стол, я кивнула и потянулась за булочкой. Ощущение было такое, как будто я нарушаю закон, и меня сейчас схватят.
Открыла глаза, наткнувшись на обалдевший взгляд Алана, он дожевал и шёпотом спросил:
– Развей мои сомнения, юный Жаворонок, это была молитва, что ли?
Я смущённо рассмеялась и кивнула, шёпотом признаваясь:
– Последствия долгих лет пансиона, абсолютно неизлечимая штука, я уже даже не борюсь, некоторые вещи победить невозможно.
Он рассмеялся, я взяла булочку и тихо добавила:
– И не зови меня Жаворонком, я... не люблю. Зови Лейей.
– Лея, – медленно сказал он, – как принцесса из фильма.
Я не стала поправлять его, он говорил на упрощённом эльфийском довольно хорошо, но моё имя почему-то решил произнести неправильно, я решила, что и пускай, улыбнулась:
– Из какого фильма?
– Ты не видела «Звёздные войны»? – округлил глаза он, я качнула головой, он посмотрел на мой телефон: – Ты откуда?
– С Грани Эль. Телефон мне подарили, и попросили не спрашивать, откуда он взялся.
Алан понимающе усмехнулся и кивнул, махнул рукой:
– Они скоро у всех будут, «Джи-Транс» постарается.
От упоминания «Джи-Транса» у меня зло сжалось всё внутри, он как будто заметил, сразу же сменил тон и поднял ладони:
– Ладно, никаких разговоров о работе! Это будет сложно, но ты меня останавливай, если что, а то я начну тебе аналитику рассказывать, по каждому Миру и каждому проекту. Я иногда слишком люблю свою работу, – он улыбался так, как будто ему за это стыдно, я кивнула так, как будто прощаю. Он взял ещё булочку и добавил: – Я страхую бизнес, а сейчас всех интересует только один вопрос – продаться сейчас, но дёшево, или попозже, зато дороже. И мало кто рассматривает вариант, что его вообще не купят, потому что он и даром не нужен. Хотя, вот эту пекарню я бы купил, – он показал свою булочку, посмотрел на неё с прицельным прищуром, – с учётом сотрудников, тысяч за...