Темная вода

– Эй… эй! – Яков шагнул в сторону, предупреждающе вытягивая перед собой руку. – Да что с тобой, Нина? – Он смотрел не на нее, а на нож, который она сжимала в кулаке. – Ты чего?..

– Ничего… – Не приглашая Якова в дом, она сама вышла на террасу, нож положила на перила, спросила виновато: – Яков, у вас есть закурить?

Он не стал ни осуждать ее, ни отговаривать, молча протянул пачку дешевых сигарет, чиркнул спичкой.

– Нам с Темкой нужно отсюда уехать, – сказала Нина, глубоко затягиваясь горько-колючим дымом.

– Когда? – спросил Яков, закуривая свою сигарету.

– Сегодня. Сейчас.

Он кивнул, уперся локтями в перила, как раз рядом с ножом.

– А куда?

Вот это самый главный и самый сложный вопрос. Им с Темкой некуда было съезжать. Наверное, Яков понял ее без слов, тяжело вздохнул, а потом сказал:

– К Шипичихе вас отвезу.

Она не хотела к Шипичихе, но выбора не оказалось.

– А если не возьмет на постой, тогда, наверное, можете пожить у меня. – Ему не нравилась эта идея. Да и кому понравится жизнь с чужаками?

– А может, к кому-нибудь из местных? – спросила Нина с надеждой.

– Сезон. – Яков мотнул головой. – Все свободные дома уже дачникам давно сданы. – Он ненадолго задумался, а потом посветлел лицом. – К Егору Березину нам нужно. Это хозяин пансионата на Светлой воде. Может, помнишь?

Она не помнила. Она вообще сейчас туго соображала, а от первой за несколько лет сигареты, кажется, и вовсе опьянела.

– Я поговорю с ним. – Яков уже обдумывал эту идею. – Правда, номера в пансионате дорогие, не про нашу честь, но, может, сделает скидочку. Так сказать, по старой памяти.

Она не потянет пансионат. Даже со скидочкой не потянет. Нет у нее столько денег. Пока нет. А когда появятся, неизвестно.

Наверное, Яков все понял по ее лицу, потому что с отчаянной решимостью сказал:

– Ладно, пока к Шипичихе, а там посмотрим. Малой где?

– Спит.

– Кофе сваришь? – Он загасил окурок, с тоской посмотрел на озерную гладь.

– Сварю. – Сейчас, когда Яков рядом, уже не так страшно. Можно сказать, вообще не страшно. А если получится договориться с Шипичихой о постое, станет совсем хорошо. – У меня пирог есть, который Ксюша дала. Будете?

– Буду. – Яков кивнул, сдвинул свои «авиаторы» на макушку и спросил: – Что с рукой?

Он смотрел на след не то от ветки, не то от когтя, но Нина как-то сразу поняла, что вопрос этот куда шире. Он спрашивал ее о причине такого внезапного бегства. Спрашивал, но, кажется, нисколько не удивлялся ее решению.

– Поцарапалась. Пустяки.

Чернов тоже смотрел на ее руки. На рану, на синяки. Что он подумал про нее? Что сейчас думает Яков? А он точно думает что-то плохое, потому что хмурится и с остервенением мочалит в крепких желтых зубах спичку.

– Я боюсь здесь оставаться, – призналась Нина шепотом. Яков должен узнать правду перед тем, как решить, нужно ли им помогать. – Темка ночью едва не утонул в озере.

Яков темнел лицом. Измочаленная спичка упала на пол террасы.

– Я проснулась, а его нет. Бросилась к воде, а он там. И… какой-то зверь с ним. Яков, здесь водятся волки?

– Волки? – Кажется, он не сразу понял ее вопрос.

– Я видела какое-то животное. Там, в озере. Волки умеют плавать?

– Волки умеют. – Яков кивнул, закурил новую сигарету.

– А на людей они нападают?

– Нападали. Но давно, лет двадцать назад. На Генку один напал. Видала, он до сих пор хромает. А когда я его нашел, на нем живого места не было.

Замерло сердце, похолодели руки и ноги. Вот так, в этих глухих местах водится волк-людоед, а она притащила сюда ребенка.

– Но это ж давно было! – Яков понял, какое впечатление произвели его слова. – Нина, ты что?! Двадцать лет прошло! Тот волк уже подох давно!

– Его застрелили?

– Нет. Искали его долго. Охотники из лесу несколько суток не вылезали, выслеживали.

– Но так и не нашли?

– Да сдох он, говорю тебе! – Яков повысил голос, а потом перешел на шепот: – Генка его тогда сильно ранил, когда отбивался. Может, зарылся в какую нору и издох. Не видел его с тех самых пор никто, да и двадцать лет прошло. Не живут столько волки. Может, тебе почудилось? – спросил он с надеждой. – Ну, померещилось что-то с перепугу?

– У Темки в кулаке клок шерсти. Вы можете по шерсти определить вид животного?

– Надо глянуть. Малец спит еще?

– Спит.

– А клок этот где? Покажи.

Нина сбегала в дом, осторожно, чтобы не разбудить, разжала Темкину ладошку и, превозмогая чувство брезгливости, взяла двумя пальцами клок свалявшейся шерсти.

– Вот. – Она положила клок на перила перед Яковом. – Чье это?

Шерсть Яков рассматривал долго. Как-то даже подозрительно долго. Разглядывал, обнюхивал, словно сам был волком, а не человеком.

– Это не волчья, – сказал наконец.

– А чья тогда? Собачья? – Она с трудом могла представить собаку такого размера. А может, причиной всему были туман и страх, которые искажали восприятие мира.

– И не собачья. Я не знаю. – Яков помотал головой. – Не видел я зверья такого цвета.

А цвет и в самом деле оказался необычный. При солнечном свете некоторые волоски уходили в серебро, почти как новогодняя мишура, но ведь не бывает ни таких волос, ни такой шерсти.