Темная волна. Лучшее 2

Глаза быстро привыкли к темноте. Игнат пересек двор. Страшно не было, даже наоборот – любопытно. Свернул к первому сараю, обогнул его, прошёл мимо поленницы, листов шифера и горки старых кирпичей, мимо уличного душа и туалета (из которого постоянно воняло так, что приходилось делать свои нехитрые дела, зажав нос). Сразу за туалетом появлялась вытоптанная тропинка, которая, извиваясь, вела к ещё одному сараю, поменьше. Приблизившись, Игнат обнаружил, что папа обмотал деревянную щеколду цепью, закрепив концы вокруг вбитого гвоздя.

Игнат остановился, вертя в руках банку. Ночь вокруг была привычно тиха. Ещё оставалось время одуматься, так ведь? Некоторые моменты лучше не вспоминать, а некоторые двери не вскрывать.

(Но если очень хочется, то можно!)

Он отмахнулся от лишних мыслей, как это делают вообще все дети в его возрасте, поставил банку на землю, а затем осторожно размотал цепь, стараясь не греметь. Провернул щеколду. Дверь приоткрылась будто сама, выпуская чёрную черноту, гуще ночи и кофе на дне маминой чашки. Игнат распахнул шире, вгляделся, но ничего поначалу не увидел. Потом что-то шевельнулась в темноте и проступил силуэт лежащей на полу сарая девушки.

Игнат пожалел, что не догадался взять фонарик. Девушка шевельнулась снова, всхлипнула, замычала неразборчиво.

– Мне нельзя подходить близко, – зачем-то сказал Игнат, а сам шагнул через порог. – Ты можешь быть опасной, потому что у тебя паразит в горле. Он такой же, как у меня, но в активной фазе. Это такая штука, когда паразит хочет жрать. Высасывает мысли из людей. А знаешь, как он это делает? Вскрывает черепа, ломает кости, чтобы высвободить. Я помню, уже убивал, это вообще запросто. На меня, может быть, и не подействует, но на моих родителей очень даже. А ты когда голодная, вообще себя контролировать не сможешь. Паразит тебя заставит прийти ко мне в дом и всех убить, чтобы полакомиться.

Слова лились сами собой. Игнат почувствовал, как в горле зашевелилось нечто: лениво и неторопливо, словно разбуженное.

Девушка застонала. Игнат присел на корточки в полуметре, внимательно и даже жадно рассмотрел. Страха не было. Всё то же любопытство.

Окровавленное лицо, скотч на губах, слипшиеся волосы на лбу, чёрные провалы глаз. Ноги связаны, руки за спиной.

– Может быть, дядя Женя хочет тебя спасти, – пробормотал Игнат. – Но я не знаю как именно. Дождется, пока у тебя пройдет активная фаза? Мама с папой не могут меня вылечить уже несколько лет. Но я не помню, сколько именно. А как еще лечат? Папа вроде бы придумал мне молитву. Но не такую сильную, как их, человеческая. Интересно, почему тебя привезли именно к нам?

То ли от голоса Игната, то ли ещё из-за чего, но девушка на полу замерла и больше не всхлипывала. В темноте было не разобрать, но, кажется, она смотрела на Игната.

Беззащитная.

– А если никто не знает, как вылечить? Дядя Женя мог просто привезти тебя, чтобы никто в Питере не узнал, куда ты пропала, – продолжал Игнат вполголоса. – А вдруг ты здесь уже не в первый раз? Может, он привозит тебя сюда постоянно, а я и не помню! Представляешь, я же ничего не помню о прошлой жизни. Вернее, уже кое-что помню, но обрывками. Как будто я под одеялом с дырками и смотрю в эти дырки, а там так мало видно… Мы виделись раньше?

Девушка не шевелилась, только шумно дышала носом. Игнат приблизился немного, разглядел, что лицо у неё покрыто потом, смешавшимся с пылью. Грязь стекала по щекам и скулам. Кровоподтёки ночью стали чёрными провалами на изгибах лица.

– Я мог вот так же сидеть здесь и болтать с тобой, верно? Поэтому и не боюсь. Мы старые знакомые, а ты моя подруга, дружище навек.

Игнату стало смешно от выдуманной шутки, а ещё от того, как он ловко ввернул странное слово.

– Но я всё равно тебя не помню, извини. Может быть, завтра проснусь и тоже ничего не буду помнить. Тогда ты здесь останешься навсегда или пока дядя Женя не решит увезти тебя обратно в Питер. Так что я пошёл, дружище, а ты выздоравливай.

Игнат несколько секунд разглядывал девушку, в надежде, что та как-то отреагирует. Но она снова просто смотрела и сопела. Капля пота сползла на её левый глаз. Тяжело, должно быть, лежать связанной на полу сарая и каждую секунду чувствовать, как в горле беспокойно ворочается, покусывает, царапает голодный паразит.

– Я ухожу, дружище, – повторил Игнат и вышел из сарая. Аккуратно закрыл щеколду, намотал цепь на гвоздь, обогнул туалет и душ, подошёл к крыльцу. Только тут вспомнил, что оставил банку с червями где-то там, в темноте. Возвращаться не стал. В голове метались мысли. Хотелось вспомнить прошлое, вытащить всё, что потерял. Но не получалось. Может быть, ещё не время. А, может, он ничего не вспомнит никогда.

Игнат вернулся в детскую, где на кровати спал Бельчонок. Щенок сонно шевельнул хвостом.

– Тебя бы хоть не забыть, – пробормотал Игнат.

Уснул он быстро, спал без сновидений.

История 3. Воспоминания, смыслы и красивые альбомы