Темная волна. Лучшее 2

– Почему я продолжаю вспоминать прошлое? Вот снова выбрался ночью один из дома, хотя в прошлый раз хотел пообещать папе, что никогда больше так не поступлю. Снова оставил открытым дом и подвергаю маму опасности… И кто даст гарантию, что не случится ничего плохого? И, наконец, почему я хочу тебе всё это рассказать? Сам не знаю. Может, потому что мы с тобой теперь в одной лодке, да? Оба зараженные, с этими тварями в горле. Ты ощущаешь, когда она хочет есть? Царапает горло, возится. Почему именно «она», интересно? Паразит, пришелец, тварь. Скорее «оно». Но почему-то кажется иначе. Как ты считаешь, дружище?

Девушка смотрела на него с укоризной. Или так показалось. Игнату вмиг стало неловко, что у неё заклеен рот, а у него нет.

– Интересно, если я заражен, убьешь ли ты меня? – подумал Игнат вслух. – Или паразиты друг друга не убивают? Как они вообще живут там, в городах?

Опасная мысль зародилась: сорвать скотч с губ девушки. Проверить. Но он сдержался.

– Знаешь, я, наверное, пойду. Мама будет беспокоиться, да и засиделся. Но я обязательно приду позже. Обещаю.

Игнат поднялся, посветил фонарем напоследок на дружище. Ожидал от нее какой реакции, одобрения что ли? Не дождался. Выключил фонарик и после этого осторожно приоткрыл дверь из сарая.

На миг показалось, что возле сарая будет стоять папа, что он вернулся и снова застукал нерадивого сына ночью на улице. Но снаружи было пусто и тихо.

Игнат вспомнил, как папа часто ругался на него за разные провинности, мелкие и не очень. Как-то Игнат принёс дохлую кошку. Он нашёл её на окраине леса, лежащую в глубоком следе от автомобильного колеса. Кошка была худой и линялой, вокруг головы летали мухи. Игнату почему-то стало жалко животное, он завернул её в собственную рубашку и принёс домой, чтобы похоронить где-нибудь у сарая. Почему-то казалось, что это важно, что кошка не должна сгнить в канаве просто так. Папа, увидев, как Игнат вываливает дохлую кошку на землю, разозлился и отвесил сыну оплеуху (вспомнив это, Игнат неосознанно потрогал левое ухо, ожидая, что оно будет болеть, как прежде). Папа сказал:

– Ты подумал о том, что испортил рубашку, дурачок? Где мы тебе возьмем новую? В город поедем? И ради чего, Игнат? Ради дохлой кошки? У нас тут апокалипсис, экономия ресурсов. Хочешь кого-то жалеть, делай это без нас, пожалуйста.

Он заставил отнести её обратно и закопать там же, в глубоком следе от колеса. Игнат плакал всю дорогу, и потом тоже плакал – пока закапывал кошку вместе с испорченной рубашкой, закидывал мёртвую тушку сухим песком и камнями.

Прав был папа или нет, сейчас не имело значения. Игнат подумал, что больше не хочет воспоминаний. Ему не нравилось то, что иногда выплывало оттуда.

Двор перед домом заливало бледным светом луны и в этом свете Игнат увидел двух человек, стоящих на крыльце.

Одного узнал сразу, того самого с сиплым голосом, который несколько дней назад сидел у костра в лесу.

Сразу вспомнилось неуютное чувство страха, как паутина на лице. Захотелось избавиться от неё.

Второй (тоже мужчина) остановился перед крыльцом, внимательно ощупывая ступеньки. Опасались ловушек. Правильно делали – у папы ловушек на ночь было хоть отбавляй. Сиплый же смотрел по сторонам. В одной руке он, как топор, держал небольшую лопатку.

Вернулись, значит, проведать. Ох, зря папа их тогда пощадил. Игнат застыл в темноте около сложенных дров, лихорадочно размышляя, что делать дальше. А через секунду как холодной водой окатило: дверь в дом открыта! Этим двоим ничего не стоит подняться и зайти внутрь. А внутри только мама и Бельчонок, никого больше.

Снова подвел, как в прошлый раз.

Мужчина у крыльца начал осторожно подниматься по ступенькам. Сиплый подошел к крыльцу, не спуская глаз со двора. Положил ладонь на перила.

Действовать надо было быстро. Игнат больше не думал, он включил фонарик и направил прямо на лицо сиплому. Свет выхватил бородатое лицо с тёмными провалами глаз, натянутую на лоб вязаную шапочку, кривой, будто сломанный, нос.

Сиплый взметнул руки к лицу. Игнат быстро перевел свет на второго, приманивания, будто мотылька и побежал, огибая дрова и сарай, мельтеша фонарём, чтобы отвлечь и показать путь.

Обернулся, убедившись, что сутулый и тот второй бросились за ним в погоню. Выскочил ко второму сараю, распахнул дверь, швырнув фонарик в огород, бросился к застывшей в углу девушке. Ноги чавкали в грязи.

Подбежал, обнял, зашептал торопливо на ухо:

– Я вернулся! Спаси меня, хорошо? Милая, хорошая, дружище моё, открой рот и начни говорить. Тебе ведь нужно питаться, ты ведь этого хочешь?

– Он здесь что ли? – сиплый голос был совсем рядом.

Люди ходили по влажной от дождя земле.

– В сарае прячется.

– Это мужик, интересно? Или кто?

– Учёный не стал бы убегать. Он уверен, что под защитой правительства, дурачок. Кто-то из его семьи. Жена или ребенок. Там мелкий пацан, лет двенадцати. Любопытный, зараза. Червей собирал, шлялся у леса вчера, чуть меня не увидел.