Темная волна. Лучшее

Марешка вылезла на крышу, села на край, свесив ноги. Город вокруг был прорисован плохо, настоящим казался только сам пансионат, сад вокруг него и дорога к морю. Остальное терялось в белом мареве. В небе висела белая монета солнца.

— С чего же начать? — пробормотала Марешка.

С неба слетел и опустился рядом с нею черный голубь.

— Почтовый голубь принес послание, — сказал он хрипло. — Для Марены. Золото у того, кто думает, что всем тут владеет. Серебро у тех, кто не застал зимы позапрошлого года. Медь у того, чья нога никогда не ступала на землю. Конец послания. Улёт.

И голубь, как и предыдущий, исчез в вышине. Марешка сосредоточенно думала.

«Всем тут владеет». Она пошла искать дядю Мишу.

* * *

— Сыграем, Маришка? — предложил дядя Миша прямо с порога. Он сидел на полу у дивана и конусы его ракушек смотрели на доску, разложенную для партии в нарды.

Марешка присела на пол у доски, скрестив ноги.

Вместо шашек на доске были большие жуки — белые и черные. Некоторые сидели терпеливо, с большим достоинством, лишь иногда дергая усиками. Были и такие, что перелезали в соседние ячейки, а то и норовили забраться друг другу на спину.

— Я буду черными играть, — сказал дядя Миша и почесал живот. — Ты начинаешь.

Марешка играла в нарды хорошо, хотя жуки ее все время отвлекали — безобразничали, не сидели на месте, а когда она их передвигала, хватали ее за кончики пальцев невесомыми цепкими лапками.

Она наверняка бы проиграла, если бы не сосредоточилась. Раз про-папа сказал, что это и её реальность, уж она её поправит! Марешка прищурилась и выбросила четыре раза подряд по две шестерки на кубиках. Пятнадцать ее белых жуков, освобожденных с доски, расползлись и образовали на столе большой веселый смайлик. Черные жуки в ответ собрались в смайлик грустный, а потом и вовсе разлетелись кто куда.

— Эк ты меня, — почесал в затылке дядя Миша. — А на что мы играли-то?

— На бусину, — сказала Марешка. — Давайте-ка ее сюда.

Дядя Миша вытащил бусину из кармана рубашки и протянул ей на открытой ладони. Как только Марешка ее взяла, он замер, как манекен, перестал дышать и двигаться. Марешка постучала пальцем по его плечу под рубашкой. Звук был пустой, пластиковый. Ракушки смотрели в никуда.

Марешка нанизала бусину на проволоку и ушла из мансарды.

* * *

— Оля! — позвала она из сада. — Оля!

Девочка вышла на балкон. Она казалась еще бледнее и грустнее, ракушки в ее глазах были покрыты мутно-серым налетом.

— Когда твои братья родились? — спросила Марешка.

— Прошлой весной, — отозвалась Оля.

— Я сейчас к вам зайду, хорошо?

Оля посторонилась, пропуская Марешку в комнату. Посередине стояли в ряд три кроватки с деревянными решетчатыми бортиками, а в них прыгали, извивались, перекатывались ужасные скользкие существа, похожие на осьминогов с четырьмя щупальцами или на собак с содранной кожей.

— Это твои братья? — сказала Марешка, опомнившись от удивления.

Оля грустно кивнула.

— Знаешь, я иногда вспоминаю, как раньше всё было — я, мама и папа… И тогда я хочу, чтобы эти — умерли, исчезли. Или хотя бы двое из них исчезли, остался бы один. Но потом я не могу выбрать, который должен остаться, они все такие славные. И тогда я вспоминаю, что они — мои маленькие братики и я их люблю, и чувствую себя ужасным чудовищем, — Оля всхлипнула.

— Это все не настоящее, — сказала Марешка и обняла ее за плечи. — Ты на самом деле так не думаешь.

— Думаю, — тихо сказала Оля. — Мы ненастоящие, но он нас сделал из настоящих. Из наших отражений в черной воде старого колодца. Мы — то, что мы есть…

Склизкие собачки без кожи встали на задние лапы в своих кроватках и грустно завыли. Марешка погладила Олю по голове.

— Где-то здесь должна быть большая серебряная бусина, — сказала она. — Как же мне ее найти?

— Я помню книжку, — сказала Оля. — Там девочка искала стеклянные шарики. И она их видела, когда смотрела сквозь дырку в камне, они тогда светились.

— О, я попробую! — обрадовалась Марешка и стала искать по карманам Боглаз, который нашла на пляже, казалось, уже много лет тому назад. Камень был приятно-тяжелым, теплым от ее тела. Марешка прищурила один глаз и стала смотреть в отверстие в центре Боглаза.

Бусина светилась серебром, она была под подушкой в левой кроватке. Ужасные зверушки сквозь камень выглядели маленькими мальчиками, совершенно одинаково напуганными, с губами, дрожащими на грани рёва. Марешка подошла к кроватке, забрала из-под подушки бусину, погладила малыша по пушистой голове. Почувствовав ласку, мальчик заплакал, и за ним тут же включились остальные двое.

— На, — сказала Марешка, отдавая камень Оле, которая стояла у двери и с ужасом и отвращением смотрела, как чудовища в кроватках лают и визжат. — Посмотри на них. По-настоящему посмотри!

Оля прижала камень к ракушке своего глаза и сдавленно вскрикнула. Ракушка раскололась и выпала, под нею был настоящий глаз — карий, блестящий от слез.

— Да вы ж мои хорошие, — сказала Оля дрожащим голосом и бросилась к кроваткам, обнимать, гладить, успокаивать. — Вы ж мои любимые!

Марешка вышла из комнаты, надевая на проволоку вторую бусину.