Темная волна. Лучшее

Душераздирающий крик прервал её. Харп вскочил, перевернув стул, и ринулся в фойе. Входные двери были распахнуты настежь. Ветер со свистом врывался в коридор, снежная пороша кружилась в лунном свете.

Братья Тауфманы забились в угол и обезумевшими глазами смотрели на гостей.

Четыре тёмные фигуры висели в воздухе, грязные босые ступни чуть касались порога. Ветер развивал нечесаные волосы, в которых запуталась паутина и мёртвые мотыльки. Гостьи сами были мёртвыми. В прорехах старомодных платьев серела истлевшая плоть, в заплесневелых выскобленных глазницах блуждали белые огоньки. Обличия казнённых ведьм были столь ужасны, что даже смельчак Захария кинулся прочь, вглубь школы.

Только Харп остался в вестибюле, один на один с мертвецами.

— Впусти нас! — прошелестело.

Ведьмы двинулись вперёд, волоча над порогом ступни, но застыли у самой двери, словно упёрлись в невидимую преграду. Ногти заскребли по воздуху:

— Пригласи нас! — потребовал голос-шелест. — Позволь нам войти!

— Зачем вы пришли? — грозно спросил Харп. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Приветствовать дитя Сары Каллен.

— Женщины Кроглина находятся под моей защитой.

Что-то отдалённо напоминающее смех вырвалось из мёртвой глотки:

— Мы тоже были женщинами Кроглина. Почему ты не защитил нас?

Харп уже взялся руками за створки дверей. Хищные ногти скреблись в полуметре от него.

— Впустите нас! — ведьмы кружились у притвора храма.

Паства Кевендера выла от страха.

— Не бойтесь, дети мои! — торжественно вскричал викарий. — Господь с нами, Господь проверяет нас! Встаньте, покажите сатане, что вы не боитесь!

Со скамьи медленно поднялся Робин Фаулер. Вслед за ним встал трактирщик Найми. Люди по очереди выходили к Кевендеру. Ведьмы отступали.

Утром оказалось, что Захария и братья Ревеки пропали.

Кларк успокаивал женщин, а Харп вышел на залитую солнцем площадь. Он сходил в конюшню и подготовил лошадок. Возвращаясь обратно, поглядывал на церковь. Город вымер. Только лес шевелил ветвями на ветру, да парили в безоблачном небе совы.

Едва он переступил школьный порог, как дверь за спиной захлопнулась.

— Простите, сэр, — услышал он голос Захарии.

Из бокового коридора выплыла высокая тень. Кевендер собственной персоной. Рядом с ним появился Найми с огромной дубинкой в ручище.

Дуло пистолета упёрлось Харпу в спину. Он повернул голову, и увидел злорадно усмехающегося Робина Фаулера.

— Эй, Найми, — произнёс Харп. — Ты помнишь, что Лоуз говорил тебе?

— Лоуз мёртв, — ответил трактирщик. — Его заблуждения убили его.

Следователь понял, что поддержки ждать не приходится. Он использовал последний аргумент:

— Меня послала церковь! Вы не посмеете противостоять папской буллу!

— Ты лжёшь, подручный ведьм, — сказал Кевендер.

Дубинка обрушилась на макушку Харпа, лишая чувств.

9

Кевендер облачился в красную мантию, невесть откуда взявшуюся в ризнице. Великан Найми резко контрастировал на его фоне.

Пятнадцать мужчин собрались в школьном зале.

— Наш город, — сказал Кевендер, — упоминается в Святом Писании. Иоанн Богослов пишет, обращаясь к нам: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли». И я хочу спросить вас: если это не про Кроглин, тогда про что? Не сатана ли освобождённый беснуется по ночам на наших улицах? Не его ли дочери танцуют бесовский танец у наших порогов? И вот Господь смотрит на нас с небес, и ждёт, как поведём мы себе? Будем ли мы подобны рыцарям в латах сверкающих, или пойдём стопами нечестивцев?

— Мы рыцари! — хором ответила паства. Громче других кричали братья Тауфманы.

— Пусть свершится, — кивнул Кевендер.

Фаулер и Дон Салватерра впихнули в вестибюль цветочницу Ревеку. Её руки были связаны, рыжие волосы растрепались. Девушка затравленно косилась на соседей и всхлипывала.

Братья шарахнулись от неё, как от прокажённой. Найми утащил цветочницу за угол.

— Молитесь! — приказал Кевендер. — Молитесь за душу этой девочки!

Паства опустила головы, губы зашевелились. Из-за стены доносились вопли Ревеки. Потом воцарилась тишина, и Кевендер подтвердил:

— Хвала Всевышнему! Бог принял её душу.

Найми вернулся, вытирая о фартук нож. Его руки были по локоть испачканы в кровь, красные капли оросили щёки. Трактирщик свирепо улыбался.

— Приведи следующую, — сказал викарий Фаулеру.

К сумеркам они расправились с троими ворожеями. Вопли умирающих слушали запертые в кабинете Харп и Стэн Кларк. Учитель молился и плакал беззвучно, а следователь мычал в кляп и теребил крепкие узлы верёвки.

Оба замерли, когда щёлкнул засов, и дверь приоткрылась. Чёрная тень склонилась над следователем, рука извлекла изо рта тряпку. В нос ударила прогорклая вонь.

— Грэм?

— Не шевелитесь, сэр, иначе я вас порежу.

Лезвие вспороло верёвки.

— Это ваше, — констебль передал Харпу меч.

— Бог услышал мои молитвы, — учитель обнял старого пьяницу.

— Бога в Кроглине нет, — с грустью отвечал тот. — Я целый день прятался в кладовке, и слышал, что делает Кевендер. Спешите. Спасите женщин.

— Вы не пойдёте с нами?

Грэм продемонстрировал свою ходящую ходуном руку: