Темнее ночь перед рассветом

— Тогда поспешай, любезный, — снял шляпу Альфред Самуилович и обмахнул лицо. — У вас здесь припекает так, что хоть сейчас в море. Как ты там, Эммануил, не растаял?

Зигмантович обернулся к сидевшему на заднем сиденье Моне:

— Вечерком отдышимся? Нам время тоже дорого.

Моня не возражал и только моргал глазами, делая знаки.

— В туалет? — догадался Зигмантович.

— Потерпите. Скоро подъедем, — небрежно бросил через плечо Школяр и прибавил газу.

Городок, маленький и шумный, забавлял узкими улочками, работниками милиции казахской национальности чуть ли не на каждом углу и колокольней, возвышавшейся над всём и видной отовсюду. Глаз цеплялся за порушенную купеческую старину, пыль на улицах и нахальных, лезших под колёса собак.

— Я перед поездкой сюда, — толкнул водителя локтем Зигмантович, — манускрипты полистал о вашем граде.

Школяр, не сбавляя скорости и не упуская дорогу из вида, навострил уши так, что, казалось, кепка на них приподнялась. С некоторых пор он понял, что следует ловить каждое слово этого с виду флегматичного пассажира.

— Император Пётр от вас в Персиду гулять собирался. Здесь флотилию закладывал.

— Был император, — поддакнул водитель. — Только ничего о себе не оставил.

— Как не оставил? — строго одёрнул Школяра Альфред Самуилович. — Неправда.

— Домик его сгорел, лодка сгнила и в музее затерялась. Если только дуб тот? Но это всё брехня!

— Какой дуб?

— Да врут в народе, что он здесь будто дуб посадил. О себе. На память.

— И есть дуб?

— Дуб-то есть. Но не верится мне. Его бы давно любопытные на щепки растащили. А этот стоит до сих пор, местными властями даже не огорожен.

— Дубаков у вас и без петровского дерева хватает. Вон, куда ни глянь, с полосатыми палками по углам прячутся. Вашего брата, шоферню, ловят. А про дуб и мне не встречалось. Петровский указ, что и по сей день не чтится, собственными глазами видал.

— Это что же за указ такой? — не терпелось Школяру, его явно заедало, что заезжий гуляка пытается его ещё раз ткнуть носом.

Моня внимательно вглядывался в окно, пытаясь там найти ответ на загадки своего учителя. Однако интересного по-прежнему ничего не наблюдалось. Они давно уже выехали за город, но колокольня кремля ещё виднелась и отсюда. Окружающее же было таким, что производило впечатление безысходности и запустения. Вокруг сплошное убожество и рухлядь. Из каждой подворотни ему мерещились воры и шпана, с подозрением оглядывающие их машину, неведомо зачем заехавшую сюда. Мелькнул где-то торчащий из земли стержень металлического водяного крана довоенного образца, вокруг которого суетилась босоногая голытьба с пустыми вёдрами.

«Пустые вёдра — к провалу дела», — мелькнула у Мони мысль, и он отвернулся от окна. Школяр только крякал и поддавал газу, его патриотизм кончился на злосчастном дубе, и больше он не произносил ни слова.

Кстати, похоже, они подъезжали туда, куда он и обещался их доставить. Вокруг началось откровенное захолустье. Город, оставшись позади, представил их глазам брехавших и гоняющихся за машиной дворняг, задыхающихся в пыли и лае; среди многочисленных куч мусора и пожухлой редкой растительности, преимущественно жидких кустарников и низкого тутовника, бродили облезлые крупнокопытные. Внезапно свалка кончилась берегом, и глазам открылась неширокая речка. Прямо перед ними, ткнувшись носом в песок, зарос камышом дряхлый баркас.

Альфред Самуилович переглянулся с Моней, но Школяр успокоил их одним коротким словом «приехали» и, выскочив наружу, забегал на берегу в поисках известного только ему предмета, заглядывая в кусты. Длилось это недолго, но гости успели выйти, размяться, привести себя в порядок и оглядеться. Впрочем, изучать их глазам было нечего, а их спутник уже волочил обнаруженный кусок доски, который он умело пристроил с берега на баркас и ловко забрался по доске на судно. Удивительно, но баркас не развалился и даже не шелохнулся на воде от первого пассажира.

— Давайте ко мне! — крикнул вниз Школяр. — С вещами вашими ничего не случится. А понадобится что, я сбегаю потом. Принесу.

— Ну что же, коллега, — взглянул Зигмантович на полинявшего от тоски Моню. — Мне представляется, это временная необходимость. Апартаменты и обещанный царский ужин нас ждут к вечеру. Последуем и мы.

Они не без труда взобрались на палубу, помогая друг другу. Школяр тоже старался изо всех сил, а когда убедился в их целости и сохранности, уверенно повёл вперёд. Ощущалось, что места эти ему были хорошо знакомы, по баркасу он шагал, как по собственной кухне. Оказавшись на корме, они по трапу спустились вниз, в каюту, где оба не миновали низкого потолка, ударившись головами о что-то деревянное.

— С приездом, гости дорогие, — встретил их жидкий дребезжащий голосок, явно престарелого человечка, маячившего в полутёмном тесном помещении, где они оказались. — Присаживайтесь!