Темнее ночь перед рассветом

— Паук — это и есть тот, кто тех двоих пришил. Которых вам искать велено, он погасил. А на вас самих объявлена большая охота. Слишком высоки ставки!

Тринадцать человек на сундук мертвеца

— Юрий Фёдорович, не нравится мне эта затея с понуканием судей, — настаивал на своём Ковшов, не сводя упрямых глаз с прокурора области. — Попахивает здесь беззаконием. Как это любили говорить в старину, политическим авантюризмом.

— Что? Не понял? — Тараскун или действительно не дослышивал на одно ухо, похоже, на правое, или притворялся, выигрывая время. Он, заёрзав в винтовом кресле, закрутился из стороны в сторону.

— Дерьмом пахнут все эти наши тычки в спину судей! — не сдерживаясь, резко сказал Ковшов. — Почему мы не позволяем судебной власти самой разобраться со своими хозяйственными проблемами? Это не приговор, не решение суда, чтобы с протестом лезть! В наши прокурорские компетенции не входит.

— Мне тоже вся эта чертовщина не по душе, Данила Павлович, — после некоторого молчания оставив кресло в покое и уткнувшись в окно, буркнул прокурор. — Проклятущий ГКЧП пережили мы достойно, в области почти не нашлось их сторонников, кроме партийцев, но процесс ещё не завершён. Уверен, недели не пройдёт, начнутся проверки и розыски увильнувших от тех событий, сбежавших в отпуск заранее, махнувших в продуманные командировки. Опять нам, прокуратуре, придётся этим заниматься, а тут от исполняющего обязанности Генпрокурора Васильева[27] звонили, требовали, чтобы разобрались с причиной приостановления рассмотрения дел в наших судах. Из-за этой вакханалии рядовые судьи бросили работать, митингуют, бегают по райкомам; председатели судов здания и имущество районных комитетов партии желают захватить.

— Ну и пусть разбираются. У них, говорят, указ Ельцина есть, а у нас чего? Одни телефонные звонки от исполняющего обязанности Генпрокурора?

— По команде какого-то созданного чрезвычайного комитета… Чёрт подери! И здесь опять чрезвычайный комитет! От одного ещё не отдышимся, а они свой создали! Хотя бы по-иному его назвали…

— Вот и я говорю!

— По указанию этого самостийного комитета уголовные и гражданские дела во всей области не рассматриваются уже вторую неделю! Так? — Тараскун обернулся за поддержкой ко второму своему заместителю.

— Так, Юрий Фёдорович, — подтвердил Бледных и усмехнулся. — Им наплевать, что арестованные в переполненных камерах содержатся. Так и до бунта в тюрьмах докатимся.

— А может, они этого и добиваются? — подхватил Тараскун. — Это что? Законно?

— В областном суде местным этим комитетом Стоногин заправляет, — сунулся к прокурору доверительно Бледных. — Смелый мужик. Твёрдый. Такого не свернуть, если что-нибудь в голову свою вбил. Он из Узбекистана к нам переведён. Отчаянный!.. Нахватался там.

— А что Валерий Петрович? Что он-то думает? — Тараскун сверкнул глазами. — За такие вещи председателя суда по головке не погладят.

— Кто? — снова усмехнулся Бледных. — Раньше на них обком был. Бюро. Первый секретарь. Они под козырёк на все его пожелания брали. Только моргни. А теперь кумир низвергнут. Вот они его и топчут, грызут, растаскивают по частям, как крысы.

— Ну ты поосторожнее с выражениями, Юрий Васильевич, — нахмурился Тараскун.

— А что? Суйков сам в тень спрятался. Делает вид, что ничего не знает, не ведает. И носа из своего кабинета не кажет, телефон не берёт, хотя все знают, что он у себя, в «тихушке» отсиживается.

— В какой «тихушке»? — заинтересовался прокурор.

— Комната отдыха есть у него, разгружается там от судебного напряжения, стресс снимает.

— Это каким же образом?

— Ну, сейчас некоторые председатели районных судов готовы резиновые чучела себе понаставить, похожие на райкомовских лидеров, и дубасить их почём зря, как на душе заскребёт. А Валерий Петрович нирваной, говорят, спасается. Увлёкся тибетской медициной и асанами.

— Один?

— Когда как.

— Анекдот?

— Мне брехали.

— Анекдот, — успокоился Тараскун. — Но я проверю. Забегу как-нибудь к нему в «тихушку».

— Всё это брёх! — вступился Ковшов. — Юрий Васильевич вас повеселил, чтобы обстановку разрядить.

— Конечно, — кивнул сразу Бледных. — Сплетни одни. Я для смеха… Но я Суйкову весь телефон оборвал насчёт арестованных… Встревожил, так сказать. А ему хоть бы что! Владимир Николаевич всем крутит.

— Вот этим и надо заняться, Данила Павлович. — Тараскун опять упёрся жёстким взглядом в Ковшова. — Это правильно, что председатель суда в позе страуса, а зам всеми делами крутит? Кстати, мне Стоногина ещё не представляли. Что за человек?

— Да звонил я и Суйкову, — поморщился, как от зубной боли, Ковшов. — И со Стоногиным разговаривал. Суйков в курсе всех проблем, и он от действий своего нового зама не открещивается. Считает, что они правы: имущество обкомов партии и райкомов — автомобили и в особенности здания — должны перейти в собственность областного и районных судов. Есть у них якобы такая бумага.

— Ты видел?

— Я не видел. Вы сами говорите, что от Васильева одни звонки, а Трубин с Кубы никак не прилетит.