Темнее ночь перед рассветом

— Нет, Владимир Николаевич, мы на страже его величества закона и не разделяем ничьих партийных позиций, — нарочно, как в школе несмышлёнышам, улыбнулся Стоногину Ковшов.

Тот смешался, смолк, он явно не был готов к такому повороту.

— Указ президента Ельцина, надеюсь, у вас имеется? Суйков мне о нём говорил… Да и вы упоминали по телефону… Но в руках я его ещё не держал.

— Есть указ о передаче всей собственности партии судам, — твёрдо отчеканил Стоногин. — Есть!

— Ну так давайте его вместе изучим, — улыбнулся Ковшов. — Мы готовы помогать. Может быть, следует представителей исполкома пригласить и лидеров бывшего обкома? Российские же люди! Образуется единство мнений. Что же кулаками махать? Я бы на вашем месте, Владимир Николаевич, даже председателя исполкома Жербина пригласил. Он не откажет, вопрос действительно серьёзный. Ему же исполнять указ поручено? Он — исполнительная власть.

— Жербин в Москве, здесь Аникеев, заместитель, но он старается не вмешиваться.

— Где указ? Можно посмотреть?

— Вот указ, — протянул лист бумаги Стоногин. — Это я сам лично записал, мне диктовали из Верховного суда по телефону. Знакомьтесь. Слово в слово.

Судьи задвигались, заговорили тихо, потом, смелея, стройность их рядов нарушилась. Последняя фраза Стоногина понравилась не всем.

— Я не претендую на первоисточник, — взял листок Ковшов и, пробежав его глазами, продолжал: — Но они что же, даже по факсу не могли его передать?

— Кроме телефона, никакой связи нет, — отрезал Стоногин, обхватив голову руками. — Но что нам остаётся делать? Пока мы дождёмся, они всё растащат и со зданиями что-нибудь сообразят сделать. У них юристы тоже кручёные, не приведи господи.

Ситуация осложнялась на глазах, и явно не в сторону самостийного комитета и сторонников Стоногина. Вот почему здесь, в зале, не было и половины судей. Не все разделяли позицию агрессии. Неслучайно, конечно, не показывался и Суйков. И вся эта игра в гражданских частных лиц…

— Владимир Николаевич, — сухо сказал Ковшов, — может, обсудим всё наедине. Отпустите людей.

— Нет! Я им всем доверяю! — запальчиво крикнул Стоногин. — У меня нет тайн от них.

— Ну что же, — закинул ногу на ногу Ковшов, готовясь к длительной беседе и как-то сразу успокоился. — Мне, Владимир Николаевич, ваша акция какую-то историю напоминает.

— Аналогов в мире не было, — хмуро не согласился Стоногин.

— Кажется, было.

— Тогда вспоминайте. Вам и карты в руки.

— В двенадцати районах партийцы, как вы их именуете, держат осаду и не собираются передавать здания и имущество?

— Наш обком, считай, тринадцатый, — буркнул Стоногин.

— А вы?

— А мы отберём всё у кровопийц! — хлопнул по столу Стоногин.

— Ну какие же они кровопийцы?

— Из нас, судей, кровь пили и нервы мотали! Телефонное право создали! Этого так надо судить, тому столько отвесить!.. Это нас-то, судебную власть — вторую власть в стране!.. А в цивилизованных странах — первую! Мы Америку клянём почём зря, критикуем, а там судья самого президента на четыре точки ставит и суд над ним вершит! А у нас?..

— А у нас?

— Ты что же, Данила Павлович, не знаешь, в каких хибарах и развалюхах суды ютятся, а зарплату какую получают? Нищенскую! Да что там зарплата, терпели бы, тут другое одолевает: на конверты, чтобы повестки участникам процессов отправить, денег нет. Спонсоров ищем! Это дело? Зато спрос, как с ямщика. За приговор, если не тот вынесет судья, ему выговор по партийной линии. А следом — жёлтый билет в зубы и тикай на все четыре стороны!

— Так-то оно так…

— Ну и что теперь, прокурор? Протест писать будешь или представление?

— Я историю-то зачем вспомнил… Ту, о которой речь завёл.

— Интересно.

— Романчик Стивенсона читал в детстве. Был такой английский писатель.

— Для детишек? Ты что-то не о том, прокурор.

— Да-да. О пиратах. «Остров сокровищ» называется.

— О пиратах? Это ты их с нами, судьями, сравниваешь! — побагровел Стоногин.

— Ну что вы. Вы все очень симпатичные ребятки, — грустно улыбнулся Ковшов. — Я речь веду о песне, которую они там пели. Вроде как гимн.

— Ну-ну.

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца, — пропел Ковшов. — Ну и так далее.

— Я не понял, при чём здесь это?

— Там пираты смертельную драчку устроили из-за этого сундука мертвеца…

— И чего?

— И все полегли на этом сундуке. Там пятнадцать, а у вас тринадцать…

— Ну и что?

— Ничего. Совпадение… — Ковшов оглядел приунывших судей. — Не к месту вспомнилась песенка.

— Тринадцать, значит? — набухало краснотой лицо Стоногина.

— Так получается.

— Ты всё путаешь, прокурор, и много на себя берёшь! — Стоногин даже вскочил на ноги. — Там пираты, беспредел!..

— А здесь советские судьи делят шкуру своего бывшего хозяина, — тоже поднялся Ковшов и прямо глянул в глаза заместителя. — Причём хозяин — мертвец.

— Тебя послушать…

— Я к слову. Ассоциации, знаешь ли.

— Несравнимо! Мы действуем на основании указа президента. Правда, его нет ещё, но, я уверен, завтра придёт почтой!

— А я что говорю?.. Ассоциации, не более того.

— Романтик ты, Данила Павлович. А я, выходит, прагматик.

— А ты ничего не перепутал, Владимир Николаевич?

— С волками жить — по-волчьи грызть.