Темное дитя

– Не думаю. Ведь не продали же. Да и тогда, мне кажется, оставалось бы еще какое-то время на то, чтобы оспорить продажу. Мы обычно так запросто не сдаемся. Помню, лет триста назад в Познани новый хозяин полгода не мог полубесов из подвала выгнать. Наш подвал, и ступай лесом.

– Э, не говори так! Кто это может знать? – вмешался сын рава, до этого спокойно уплетавший свои клецки и не обращавший на нас внимания. – В Познани все по-другому было! Там в акте о продаже подвал специально не оговаривался. Здесь-то у нас совсем другой случай!

И все опять, забыв о нас с Тёмкой, горячо заспорили о том, как оно все было в семнадцатом веке.

* * *

Данька, страшно возмущенный коварством моего бывшего, с мстительным удовольствием сбил поставленные Мендель-Хаимом замки.

Вместо них он сразу врезал мне новые.

– Теперь-таки никто не откроет! – пообещал Данька, помахав перед моим носом свежими корочками специалиста по установке и взлому замков любой сложности.

Благодаря настойчивости своей девушки Данька теперь беспрерывно учился. Закончив одни курсы, немедленно поступал на другие. В настоящее время он осваивал хитрую науку сантехнику. Ну, если так пойдет, через пару лет он и на электрика замахнется!

Вещи в доме лежали на своих местах, но от одной мысли, что кто-то чужой их касался, к горлу подступали гадливость и омерзение.

– Э-э-э, – протянул Жан-Марк, когда я предъявила ему то, что еще пару дней назад было тощей нескладной девочкой. Живой, любознательной, всюду сующей свой нос.

Ну, может, не всегда девочкой. Но все-таки оно бегало, прыгало, щебетало, махало крыльями. Насвистывало или хотя бы жужжало. На худой конец, било хвостом или плавниками по воде. Тогда как теперь…

Жан-Марк растерянно почесал в затылке:

– Боюсь, это не по моей части. Мне, конечно, приходилось копаться в земле. Сад там или огород, я все-таки жил в деревне. Но с инжиром я никогда дела не имел.

– Это не инжир, – всхлипнула я. – Это Тёмка.

– Не плачь, я, кажется, вспомнил! Есть у меня один клиент, садовод. С огромной злющей овчаркой. Ее соседи как-то у него отравили. Или не соседи, хотя он думает на них. Короче, я сейчас ему позвоню. Кстати, он русский, вам будет легче договориться.

Договориться с садоводом Васей было не легче, чем с представителем племени мумба-юмба.

Вася никого не слушал, он сам все знал, а клиенты по-любому ни в чем не петрили.

Вася всю жизнь что-нибудь сажал, а в Израиле уже лет двадцать разбивал сады, да такие, что ландшафтные парки отдыхают! Кадка?! Какая кадка?! Бросьте вы фигней страдать! Фигу надо в открытый грунт! Сперва только обрезать ветки!

Как не обрезать? В земле Израиля – и не обрезать? Да шучу, шучу. Не хотите, не обрезайте. Все равно этот саженец у вас загнется. Ничего страшного, положитесь на Васю! Вася вам в два счета подгонит от арабов сто штук таких, да не таких, а в сто раз крепче и зеленее. Причем за копейки, а через год они уж плодоносить будут!

Закрыв Тёмку грудью, я еле сдержалась, чтоб не укокошить Васю на месте, и если бы не Жан-Марк с его французским прононсом… Хотя на иврите Вася объяснялся с трудом и вряд ли понял десяток из сказанных Жан-Марком слов. Но общий смысл уловил.

Буквально через пару часов после нашего возвращения домой на полу у окна стояла громадная глиняная кадка. Тёмины корешки бережно опустили в землю, причем с самой Тёмки при этом ни листика не упало. Тонкий ствол, как положено, укрепили палочкой.

Происходило все под громкие причитания Васи, что так нельзя, так никто не делает. «Ну вы сами хоть понимаете, что ни фига у вас так не вырастет?! Фиге нужен открытый грунт! Иначе фиг вы от нее фиг дождетесь! Чтоб я еще раз на это пошел?! Доктор, лишь из уважения к вам! Без вас фиг знает что было бы с моей Пальмой».

– Хорошо, Вася, хорошо, спасибо! – старательно выговаривал в ответ Жан-Марк.

Проводив Васю, я повесила Тёмке на веточку томик Теилим. Да, я помнила предостережения рава. Но разве кому-то помешает, если ребенок в его теперешнем состоянии повторит псалом-другой?

От идеи подвести к кадке провод, другой его конец подключив к розетке, меня еле отговорил Жан-Марк:

– А потом ты ее польешь водичкой, и весь дом закоротит?! У тебя в школе что по физике было? Или в России физику, как в Израиле, одни избранные, по желанию проходят?

– Не, у нас ее все проходят. Только некоторые мимо.

– Оно и видно! Не сходи с ума. Я уверен, все как-нибудь образуется.

– Конечно! (Вот только как?)

– Она ведь и раньше вечно во что-нибудь превращалась.

– Конечно.

– А потом опять становилась самой собой.

– Конечно.

– Сонь, прости, мне надо идти. У меня пациенты.

– Конечно.

– Соня, ты какая-то деревянная. Ты вообще меня слышишь?

– Конечно. Иди уже, иди, со мной все в порядке. – Я старательно уставилась на Жан-Марка. Так старательно, что глаза едва не вылезли из орбит.

Он не выдержал и первый отвернулся.

– Я позвоню.

Дверь за ним закрылась.

* * *