Темное пламя. Дети Проклятия

— Тебе что, в кустики? — насмешливо спрашивает Дей, хоть ему совсем не весело.

Бранн не отвечает. Не слышно ничего, даже звука его шагов. Тишина становится еще напряженнее, чем в зале королей, а вот слева что-то свистит прям как… меч! Скрежет металла о металл. Отбивает его явно наша Ворона.

Еще и справа что-то рассекает воздух! Ох, вот так с ноги, а вдруг там Бранн? Но не стал бы Бранн сейчас разминаться, и мы слышим его слева. А кто говорил, нечего бить понизу — прилетит поверху?..

Крик после твоего броска. Да, ты достал одного, не выпустив при этом цветок.

Нет, магию наша Ворона не использует. Ох, мой хвост свернулся и развернулся. Еще как использует!

— Вот ни на секунду тебя не оставь, уже кругом трупы!

Сам Бранн дышит тяжело, меч наверняка не убирает. Мой волк молчит.

— Удачный день, мой король!

— Кто-то пытался пожелать нам счастливой дороги?

Уверен, Ворона опять трет нос, словно хочет спрятаться за пальцем.

— Если бы. Лишив себя титула, я не подумал о том, что лишил нас безопасности.

Не надо хмыкать, мой Дей. Вы оба о ней не думаете!

— И если против третьего принца можно послать лишь Отражения, что тоже невежливо, — продолжает Бранн, уже закинув твою руку через свои плечи, — то простой ши и его спутник могут стать легкой добычей для тех, кто промышляет разбоем. Или прикидывается таковыми. Поскольку мы покинули Золотой город, Отражения нам не грозят. Маги тоже не станут покидать его. Во-первых, за пределами города волшебство слабеет — по мере приближения к благим землям, где оно и вовсе иссякает. Во-вторых, те маги, которые могут выйти из города и не потерять сил, помнят меня и помнят Цветок. Одна половина вслух скажет, что я безумен, а вторая молча согласится, но некоторое уважение ко мне испытывают все.

— А в-третьих?

Бранн пыхтит, но как-то стеснительно.

— Они разозлили меня. Послали каких-то… — вздыхает недовольно, — недотеп. И я подул.

Ох, мой Дей. Ты улыбаешься! Я вот боюсь представить себе, что означает это «он подул»!

— Теперь никто не посмеет сунуться до самого моря. А море для благих и неблагих давно уже стало лучшей границей.

Бранн торопится настолько, насколько может идти волк. Я понимаю Ворону. Чем дальше мы от Парящих королей, тем спокойнее. Только Дей уже еле передвигает ноги, яростно преодолевая боль. Но упрямо бредет вперед.

— Воздух соленый и влажный, — негромко говорит волк, крылья носа подрагивают. — Мы на подходе к причалу?

— Мы уже на нем.

— Ты ведь Хрустальное море хотел осушить?

— Глупая идея, — уверен, морщит лоб Бранн. — У меня было много глупых идей в детстве. Осушить море, научить Волшебный лес манерам, поговорить с картинами-художниками, оседлать грифона, укротить Семиглавого, щелкнуть по носу Зануд, найти дру… — некоторые его «глупые идеи» вам на пару удалось воплотить, но Ворона все равно смущенно запинается. Надеюсь, это было не «найти друида». — Я расскажу, — почти просительно, — если ты захочешь.

Волк не отвечает. Потом жестом отказывается от ужина. Ложится навзничь на доски, одной рукой продолжая обнимать Цвет жизни. Ворона садится рядом.

— Ты у самого края.

— И что?.. Засмотреться на блики мне уже не грозит.

Безразличие в твоем голосе глубоко ранит меня. И заставляет стоически вздыхать Ворону. Он вздыхает, порывается что-то сказать, потом молча пересаживается поближе, отгораживая волка от опасной воды.

Так и сидит до утра, купаясь в своей грезе.

Мой Дей, нельзя же не спать всю ночь! Ну хоть просто полежи, что уже отдых. Да, море шуршит и скребется, и тихо звенит. Как и вечером, как и сто, и тысячу лет назад. Нет, звезд не видно, ну, наверное, не видно. Здесь никогда не видно звезд, словно лишь море достойно света. Волны колышутся до самого горизонта, неостановимо и неотвратимо…

Да, ты бегал в своем коротком сне — один, за отвратного вида перегородкой. Но ведь… я молчу, мой волк. Я молчу.

Еще один перенос, и мы по другую сторону моря. На другом причале.

Нет, Хранителя ты не чуешь, потому что его нет, нигде не видно. Может, море позавтракало.

Воздух немного другой: с гор тянет горечью и зноем, и влаги куда меньше.

— Король Дей, — осторожно произносит Ворона. — Нам нужно торопиться.

— Знаешь, Бранн, — задумчиво и самую малость заинтересованно говорит волк. — А я в детстве слышал много легенд. Была среди них одна, в ней кровь друзей возродила пустыню. Попробуем напоследок?

Волк оголяет руку, и лезвие Вороны холодит кожу, боли почти нет. Чтобы ранка зажила быстрее, Бранн шепчет слова, порез закрывается мгновенно. Но это опять отзывается по глазам!

Ах, мой Дей! Ты скрипишь зубами и хватаешься за руку Вороны. У него косточки словно у птицы, осторожнее!

Уф, ничего ты ему не сломал. Ворона шипит сквозь зубы. Кажется, это обратное действие магии, снова к нему от тебя отлетела. Который раз он словно пытается подкрасться к глазам… Прости, к твоей ране, а боль лишь усиливается.

Я убрал надежду очень далеко, хотя не собираюсь лишаться ее. Да, рана магическая, но….