Темное время души

– Это ты про то, что я без спросу Коленьку привезла, да? Так я же как лучше хотела, Леш! Ты человек мягкий, нерешительный, ты бы начал с Леськиной матерью разговоры всякие заводить, просить ее да умолять… А она бы в позу встала, и не вышло бы у тебя ничего! А я одним днем вопрос решила и безо всяких разговоров! Зато теперь Коленька с нами живет… И с Леськой надо так же поступать, рубить сразу и не задумываясь! А ты развел говорильню, раскиселился жалостью! Вот тебе и результат – она уже из школы детей сама забирать хочет! Один раз их заберет, два раза, а потом будет считать, что так и надо, что ей теперь все можно, ага!

– Ей и в самом деле можно, Тань. Ее ж материнства никто не лишал.

– А надо бы! И чем быстрее, тем лучше! Мало она у тебя кровушки попила, да? Я сама своими глазами все видела, как она с тобой обращалась, как плевать на тебя хотела! Ни ты ей не нужен, ни дети ей не нужны, это ж ясно как божий день!

– Все, Тань, хватит! Прекратим этот разговор. Такое ощущение складывается, что ты только себя слышишь.

– Это я только себя слышу? Я?! – обиженно переспросила Таня, ткнув себя пальцем в грудь. – Да как ты можешь так говорить, Леш? Я что, для себя стараюсь, что ли?

– Ну вот опять ты обижаешься, Тань… – произнес Леша устало, с тоской глянув в окно.

– А что мне еще остается, Леш? Если ты меня обижаешь? Да ты… Ты ведь даже не слышишь меня, не видишь меня в упор… Все время молчишь, о чем-то своем думаешь! И ты… Ты со мной не спишь даже… Я тебе что, совсем противна, да?

Леша ничего не ответил, даже голову к ней не повернул, только поморщился болезненно, так, будто ему стыдно было. Стыдно и ужасно неловко.

А Таня уже вошла в раж, почуяв в нем эту неловкость. И решила, что просто обязана сейчас одержать победу – пусть он оправдывается перед ней как хочет! Пусть сам скажет – прости, мол, Тань, дурак был… Как же ты могла подумать, что можешь быть мне противна, как тебе такое в голову пришло?!

Она долго и выразительно молчала, ждала Лешиной хоть какой-то реакции. Потом пустила в ход последний аргумент – спросила насмешливо, почти глумясь:

– Ты что, все еще ее любишь, что ли? Она обошлась с тобой как с половой тряпкой, а ты?!

И опять он ничего не ответил! Смотрел в окно, будто важное там что-то для себя видел! И что ей оставалось делать, криком кричать? Головой об стенку биться? Рыдать громко и безутешно? Так нельзя ни кричать, ни рыдать – детей разбудить можно…

– Ладно, я спать пошла… – произнесла она тихо, вставая со стула. – И ты долго не сиди, ложись. Я нам на диване постелила… А раскладушка сломалась, уж прости… Не на полу же тебе стелить, правда?!

Она долго в эту ночь не спала, прислушивалась, глядела в темный потолок. На кухне было тихо, будто и не было там Леши. Но ведь был, был… В том-то и дело, что был…

Под утро сон сморил ее, а ровно в семь прозвенел будильник. Встала с дивана, прошла на кухню, открыла дверь…

Леша сидел на своем месте, опустив голову. Казалось, он очень внимательно разглядывает свои ладони, сцепленные в замок. Так внимательно, что она выдохнула тоскливо. Поняла, что это конец. Как-то сразу поняла, можно было и не спрашивать ничего. Но все же спросила тихо:

– Ты что, так и не ложился, Леш?

Он поднял на нее виноватые глаза, проговорил хрипло:

– Тань, ты прости меня… Мне надо тебе сказать…

– Нет! Нет! Не говори ничего! – вырвалось у нее автоматически, будто уже и не управляла собой. – За что ты просишь у меня прощения, ты же не виноват ни в чем! Это я виновата, я! Я вчера закатила тебе дурацкую истерику, но… Я так не буду больше, правда, Леш! Обещаю тебе, что не буду! Я все сделаю, как ты скажешь, как ты решишь…

– Я люблю ее, Тань. Ты права. Прости меня, пожалуйста, – будто не слыша ее отчаянных восклицаний, проговорил он тихо. – Я люблю ее…

– Но как же, Леш! А как же я? А дети? Да я ж ради детей… Ты ж сам говорил, что я…

– Да, ты хорошая, Тань. Ты добрая. Ты замечательная. А я просто дурак, и нет мне прощения. Прости, Тань, но я ошибся, не получится у нас ничего… Прости, Тань, прости!

– Леш… Да ты не ошибся, Леш… Это ты сейчас можешь совершить ошибку, вернувшись к ней! Люди ведь не меняются, Леш! Она же снова начнет как раньше… Горбатого могила исправит, ты что!

– Собери наши вещи, Тань! – перебил он ее тихо, но так, будто получилось очень громко. – Мы сегодня уйдем…

– Нет! Ничего я не буду собирать! Я просто не пущу вас, вот и все!

– Ладно, я сам соберу… При детях только не надо истерики, ладно? Возьми себя в руки, Тань. Пожалуйста!

* * *

Леся быстро шла по бульвару в сторону автобусной остановки, досадуя, что решила ехать общественным транспортом – надо было такси вызвать, быстрее бы получилось! И почему, интересно, в аптеке именно того лекарства нет, которое Коленьке прописали? Да и вообще… Откуда у него этот ларингит взялся, ведь раньше ничего подобного не было! Хотя врач сказал – так бывает у подростков… Реакция на смену обстановки, на новую школу, на стресс. И как назло, именно этого лекарства в ближайшей аптеке не оказалось, придется на другой конец города ехать! Только в одной аптеке по справке и нашлось…