Темное золото

Она была зла. О чем думала? Что она сможет забрать своего брата, и все станет так, как раньше? Джошуа теперь никогда не будет в безопасности с ней. Эйдан, в конце концов, возможно, сказал правду о Стефане. Голод царапал ее, расползаясь под кожей дикой потребностью. Ее пальцы сжали твердый железный прут забора, и она подумывала проткнуть им свое сердце. Она попробовала выдернуть его, но тот был хорошо зацементирован, а, слабая из-за нехватки крови, Алекс никогда не смогла бы его притянуть к себе.

Она закусила губу, чтобы успокоить себя и попытаться понять, что ей делать. Она никогда не подвергла бы опасности Джошуа. Она не могла возвращаться в дом. Александрия могла только помолиться, чтобы Мэри и Стефан вырастили его с любовью и защитили от безумной жизни Эйдана. Она не имела никакого желания делать больно любому человеческому существу. И у нее был только один выбор: она останется здесь, пока солнце не поднимется, и будет надеяться, что свет уничтожит ее.

— Это невозможно, Александрия. — Появился из мглы Эйдан. — Этого не случится. — Его лицо было решительной маской. — Ты так готова умереть, но не готова учиться жить…

Она сжимала прутья забора до тех пор, пока суставы ее пальцев не побелели.

— Убирайся прочь от меня. Я могу делать со своей жизнью все, что хочу. Это мое право, хотя не думаю, что ты знаешь что-то о загробной жизни.

Лениво пожав плечами, она встала на ноги. Элегантность была его второй натурой.

— Сейчас ты пытаешься спровоцировать меня. И я клянусь, что если ты продолжишь истерически орать, Александрия, то я не несу ответственности за то, что буду вынужден сделать. — Она еще сильнее ухватилась за прутья забора, на случай если, он попробует увести ее силой.

Эйдан мягко, без юмора, рассмеялся. Это был чисто мужской смех, легкая насмешка, которая посылала дрожь вдоль ее позвоночника.

— Не провоцируй меня слишком сильно, piccola. Я никогда не позволю тебе встретить рассвет. Это даже не обсуждается. Ты будешь учиться жить по-новому.

— Твое высокомерие просто убивает меня. Я ни за что не вернусь в дом. Ты не знаешь, что я почти сделала.

— Нет никаких тайн между нами. Ты почувствовала запах крови Джошуа, и твое тело соответствующе среагировало. Ты голодна. У тебя сильный голод и потребность в питании. И естественно, что ты среагировала на близость крови. Но ты бы никогда не прикоснулась к нему. Ты никогда не навредишь брату.

— Ты не знаешь этого. — Даже она не знала этого. Откуда тогда мог знать он? Она стала раскачиваться взад и вперед, а потом прижала голову к коленям, чтобы скрыть краску стыда.

— Это было не в первый раз. Это случилось уже дважды.

— Я все это знаю. Я нахожусь в твоем уме, в твоих мыслях. Я могу чувствовать твои эмоции. Голод, который ты испытываешь, естественен. Ты не можешь игнорировать желания своего тела. Но, Александрия, ты не смогла бы навредить ребенку. Любому ребенку, не только Джошуа. Этого нет в тебе.

— Я бы хотела поверить тебе.

Она выглядела настолько несчастной, что почти останавливалось сердце. Он ненавидел это, ужасное бремя замешательства и дезинформации, которое она несла. Она имела дело с мифами и легендами о вампирах до ужасного столкновения с реальной правдой и его талантами.

Его пальцы нежно прикоснулись к ее подбородку. Он поднял ее голову повыше, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Я не могу лгать тебе, cara, ибо ты можешь касаться моих мыслей по собственному желанию. Соедини свой ум с моим и узнай, что я говорил правду. Нет никакой опасности для Джошуа. Я хищник по природе, Охотник, эффективная машина для убийств, я знаю эти твои мысли. И это правда… иногда. Но это не твой случай. Мы, мужчин Карпатцы, ответственны за защиту, здоровье и счастье своей Спутницы. Я темнота, стремящаяся к твоему свету. У тебя же есть доброта и сострадание. Сейчас ты Карпатка, и, как у любой женщины Карпатки, твоя истинная природа такова, что внутри у тебя море нежности. Нет никакой опасности для Джошуа.

Она хотела поверить ему. Было что-то в его чистом голосе, во взгляде его пристальных глаз, и это почти убедило ее. Более чем что-либо в своей жизни, она хотела поверить.

— Я не могу, — сказала она грустно.

— Я не могу потерять тебя. — Она наклонился, отсоединил ее пальцы от забора и поднял легко ее на руки. — Почему ты не позволяешь мне помочь тебе? Я знаю, что для тебя все это большое потрясение, но прислушайся к своему сердцу и разуму. Почему ты хотела спасти меня, если считаешь меня злом?

— Я не знаю. Я больше ничего не знаю, кроме того, что хочу, чтобы с Джошуа все было в порядке.

— А я хочу, чтобы все было в порядке с тобой.

— Я не могу быть с ним. Находясь близко, я чувствую голод. Это ужасно: вспоминать кровь, смотря на его пульс. — Она прижала руку к животу. — Это делает меня больной, вызывает страх, и я испугалась за него.

Его губы прикасались к ее волосам в легкой ласке.

— Позволь мне помочь тебе, Александрия. Я твой Спутник жизни. Это мое право и моя обязанность.

— Я не знаю, как ты это сделаешь.