Темнота в большом городе

Эта ошеломляющая фраза ввела меня в глубокий ступор. Я даже смутился, а потом испугался: чего же такого особенного я еще не знаю про Энн МакГинти? Может, мои догадки оправдались, и она сверхзасекреченный агент-шпион ИРА?!

– Твой любимый фильм? Только самый-самый-самый любимый!

– ''Властелин колец'', – ответил я, не задумываясь. (А о чем тут думать?)

– Нечестно, последняя часть еще не вышла! – заявила Энн. – И вообще, когда мы ходили на ''Две башни'', ты же весь фильм с закрытыми глазами просидел!

– Неправда! – возразил я. – И вовсе не весь! Я смотрел сквозь пальцы. Все время казалось, что в меня летят стрелы. ''Братство кольца'' мне больше понравилось.

– А мой любимый фильм ''Майкл Коллинз'', – гордо объявила Энн. – Я, когда вырасту, буду бороться за независимость, как Майкл Коллинз. Он был настоящим героем, не то, что некоторые. И если понадобится, я посвящу всю свою жизнь борьбе за Северную Ирландию, чтобы в один прекрасный день вернуть эти земли Независимой Ирландской Республике.

– А я, когда вырасту, стану писателем, – сказал я вполне серьезно. – Сегодня я многое понял и решил, что пора заняться чем-то действительно важным. А то так и жизнь пройдет, и ничего не успеешь сделать. Никто о тебе не вспомнит. Понимаешь, если однажды этот мир рухнет, должно, ведь что-то остаться для будущего, какая-то память.

– Напиши огромную книгу, – предложила Энн. – Про жизнь. И войну за независимость. Может, по ней фильм снимут и Оскар дадут.

Нет, эта МакГинти неисправима! Я ей про серьезные вещи толкую, а она все о своем.

– Тогда лучше я напишу, что война – это самая страшно-бестолковая вещь на свете, и никому она не нужна, люди и так умирают. А жить-то хочется.

– Джерри, ты как всегда чертовски прав! – Энн хлопнула меня по плечу.

Понятия не имею, сколько времени мы сидели на черной лестнице, мне кажется, целую вечность. Я так устал, соображал плохо и уже толком не знал, чего мне больше хочется: спать или есть, или того и другого сразу. Энн что-то мурлыкала на своем ирландском языке. А глаза почему-то застилал туман, едкий и удушливый. Я словно впал в какой-то странный полусон, время от времени до меня долетали звуки и голоса, но как будто издалека. И мимо проплывали бессвязные видения и обрывки разговоров. Вот что значит бред.

14

– Там что, пожар?

– Весь дом в дыму, мы чуть не задохнулись…

– Огня не было.

– Дыма без огня не бывает.

– Но если бы был огонь, все бы сгорело…

– Пэтти опять ревет… По-моему, это у него нервное. Он ревет, не переставая с тех пор, как мы удирали от зверя…

– Чувство вины… устроил пожар…

– Пожара не было!

– А зверя тоже!

– Алекс!.. Где ты был?.. А мы думали!..

– На улице такое веселье, как на карнавале! Песни поют… Все жильцы нашего дома плюс из окрестных домов собрались, а домой идти боятся. Говорят, лучше переждать. Вот чудаки! У нас в России, бывало, свет отключат, так все по лестнице только так и бегают, вверх-вниз в потемках. Еще переезжать умудрялись, шкафы таскали, кровати… А что делать? Жизнь-то продолжается!.. Я этим внизу продал запас свечей на десять лет вперед… Да я по наружной лестнице добрался, она к нашей квартире ближе… Черная лестница в дыму, как в тумане, а на первом этаже полно маленьких пожарчиков. Я там людей снарядил, чтобы тушили… Да не было никакого зверя, монстра тоже! Это ж барбос Моисеевский… Не тот, который в лифте, а другой!.. Обгорел он здорово!.. Ну, ничего, только лучше держать язык за зубами, нас там не было, мы спали. Хотя у дедушки Моисея все равно лицензии на двух собак нет… А на улице хорошо, свежо…

– Ты почему нам сразу не сказал, что это собака, а не монстр?!

– Так за вами разве угонишься…

Крики то удалялись, то приближались, кто-то хныкал и хлюпал носом, звонил телефон, бормотали… снова плач, всхлипы… топот ног… поют…

– Я хочу держать тебя за руку!.. Она тебя любит! Да! Да! Да!.. Пусть будет все, как будет… Все, что тебе нужно – это любовь!.. Война закончилась, веселого Рождества!..

– Пэтти уснул.

– Наконец-то!

– Энн, он так перепугался, думал, тебя съел зверь. Ты слишком строга…

– Давай поменяемся. Ты оставишь Шона в покое, а я одолжу тебе Пэтти на пару дней, посмотрим, как ты потом завоешь…

– Я подарю ей всю мою любовь, вот все, что я сделаю. И если ты видел мою любовь, ты полюбишь ее тоже. Я люблю ее…

– Шон, ты еще и поешь! Ну, неисправимый романтик! Если в шестнадцать лет я не выйду замуж, можешь на мне жениться.

''Размечталась, МакГинти!'' – подумал я сквозь сон.

– …Когда закончу школу, вернусь в Англию поступать в университет. Я хочу изучать английскую литературу.

– Милли, а твои предки где?

– Папа работает в Чикаго. Мама улетела в Африку с Красным Крестом, она миссионер. Родители уже давно в разводе. Я живу с мамой, но она все время по командировкам летает. Мы бы переехали в Англию, только мама не хочет, она ведь американка. Только я обязательно домой вернусь, в Лондон.

– И я тоже домой, в Ирландию!

Пэт проснулся.