Темнота в солнечный день

– У парня несчастье, а вы языки чешете! Это же Митя-почтальон, по нашему району работает, сколько раз мне телеграммы привозил!

Действительно, бабуся, как и многие другие постоянные клиенты, была ему знакома – жила в соседнем доме, и телеграммы ей шли часто, главным образом поздравительные. Русские бабушки, что на доброту заточенные, что на злобу, характером голубиным не отличаются: вот и эта в два счета заставила зевак рассеяться и отступить, легонько причитая, поинтересовалась:

– Митя, может, «Скорую» вызвать?

Митя кое-как поднялся, цепляясь за бордюр. Нет, перелома, слава богу нет – но нога болела адски. Так и стоял, пошатываясь. Подбежал шофер от мебельного – тот самый, с контейнеровоза, что привозил Марине вещи, покачал головой, поохал, помог поставить мотоцикл на колеса. Митя включил мотор – движок исправно заработал.

– Да нет, бабушка, без «Скорой» обойдусь, – сказал Митя уверенно. – Тут до дому два километра, дотяну…

– Ты смотри, – сказал шофер. – Сначала не чувствуется, а потом как стукнет…

Митя наступил на больную ногу – отдалось от пятки до бедра, но ступать на нее можно было.

– Обойдусь, – повторил он. – Для мотоцикла руки нужнее всего, а ноги как-то и не особенно…

Как он доехал до дома, как поставил мотоцикл в гараж, как доплелся до подъезда, два раза присаживаясь на лавочки – отдельная песня. Везет, так уж везет – во дворе оказался Инженер с «Победой» и двое ребят из кодлы. Совместными усилиями и доставили в больницу. Рентген. Полное отсутствие переломов и трещин в костях – зато вся левая сторона ноги уже стала затекать багровым кровоподтеком. Не обошлось без ворчания врача касательно лихих рокеров, которые однажды непременно сломают себе шею, а то и две. Главное, признаков опьянения не усмотрели, а узнав, что перед ними почтарь, немного унялись и больничный выдали на неделю, а там видно будет.

Вот и провалялся четыре дня дома, едва-едва ковыляя по квартире (ну, потом стало чуточку получше, хромал, конечно, но не так отчаянно). Нельзя сказать, что оказался позабыт-позаброшен – мать приходила выгуливать Пирата, приносила еду. Заходил трезвехонький Рубенс с бидончиком пельменей из ближайшей пельменной, довольно долго посидели и поговорили за жизнь. Заходили Батуала с Сенькой, заходили ребята из кодлы. Сенька, прекрасно знавший, что нужно человеку в столь унылой ситуации, и принес две бутылки «Шипучего». Так что лечился Митя, можно сказать, с комфортом – пригублял вино по чуть-чуть, слушал магнитофон, нога болела все меньше, и жизнь уже давно не казалась печальной.

…На звонок и лай Пирата он уже поковылял довольно сноровисто – правда, левой рукой все же за стеночку чуть придерживался. Открыв дверь, почувствовал себя на седьмом небе – на площадке стояла Юлька, в том самом вишневом плащике, с хозяйственной сумкой в руке, с лицом озабоченным, пожалуй, даже горестным. Впрочем, тут же прояснившимся чуточку.

– Фу! – скомандовал Митя, и Пират мгновенно заткнулся.

На этот счет он был выучен отменно – при виде девушки моментально затыкаться и убираться на кухню. Он и из кодлы многих знал – а вот Карпуху облаивал с особым удовольствием, должно быть, чуял телепатически отношение к нему Мити.

Для надежности Митя еще прикрикнул:

– Место!

Пират послушно убрался на кухню.

– Вот это сюрприз! – сказал Митя. – Джульетта, как ты меня нашла?

– Сенька рассказал Женечке и дал адрес… – на ее лице радость мешалась с тоской. – Женя сказала, ты весь поломался, лежишь пластом.

– Ну, это уж она от себя преувеличила, – усмехнулся Митя. – Не стал бы Сенька ее так пугать, да и тебя заодно… Так, ногу ушиб маленько… Заходи.

– А он не укусит?

– Он уже на кухне, – сказал Митя. – Механизм отработан – дверь внутрь открывается, как вошел, так и сам заперся… Проходи смело.

Она вошла, все еще боязливо озираясь, – но Пират в кухне дисциплинированно молчал. Митя помог ей снять плащик, и на этот раз у него вышло ловчее, чем в первый раз.

На ней была красная мини-юбка колокольчиком и белая атласная блузка с пышными рукавами – этого наряда Митя на ней еще не видел, но ей чертовски шло.

– Вот сюда, – показал он на дверь в свою комнату.

Юлька вошла, прихватив сумку. Присела над ней на корточки:

– Я подумала, ты голодный лежишь… Пирога тебе принесла. У нас пекли… точнее, вот этот, для тебя, я сама пекла. Я умею, меня мать хорошо научила. И варенье, клубника своя, – она достала пол-литровую баночку, стояла с ней с большим пакетом, завернутым в бумагу, чуть растерянно озираясь. – А куда поставить? На кухне собака…

– Поставь вон туда, на комод, – сказал Митя. – Он у меня для самых разных надобностей служит. Там, кстати, и обещанный подарок тебе лежит. Обещал я твоим успехам в инглише способствовать? Обещал.

– Ой, Мить! Это мне?

– Кому ж еще? Я инглиша подзабыл больше, чем знал…

– Спасибо… Я еще не читала, – она взяла белый том с черно-серым изображением горящей Бастилии. – Диккенс, «Повесть о двух городах». Ты по-русски не читал?

– Да не достал как-то.