Темнота в солнечный день

В лицо троице уже не светили, но фонариков не погасили.

– Так-так-так-так, – произнесла одна из фигур чуть задыхавшимся от бега и азарта голосом капитана Карпухина. – Попытка изнасилования налицо…

– Мы тут ни при чем, – сказал Батуала.

– Это не они! – вскрикнула девушка. – Это те четверо, а эти ребята прибежали и помогли…

– Догадываюсь, – сказал Карпухин. – Тем более что сигнал уже поступил: четверо, на Гоголя, пытались девушку за гаражи затащить… Прохожие спугнули. Вы их знаете, девушка?

– Откуда? Я шла, а они выскочили…

– А этих?

– И этих не знаю…

– Золотые ребята, – сказал Карпухин с непонятной интонацией.

И посмотрел в ту сторону, куда скрылись преследователи и погоня. Там стояла тишина. Троица, знавшая район как свои пять пальцев, прекрасно понимала, что дело дохлое: в трех шагах – автобусная остановка, откуда три маршрута уходят за виадук, еще три – по прямой, к черту на кулички. Если мусора не сели на хвост сразу, то те оторвутся, как пить дать.

– А вы, соколики?

Трое помотали головами без всякого наигрыша.

– Не наши какие-то, – сказал Батуала.

– Да уж, ваши так не балуют… лицо не запомнили?

– Где тут было в такой спешке…

Неподалеку, на обочине дороги, остановилась машина – ясно различимый сквозь редкие деревья луноход, мигавший вспышкой.

– Пойдемте в машину, девушка, – сказал Карпухин. – Напишете в отделе заявление, все как полагается…

– Ой, а как я потом? Я далеко живу, на Паровозной…

– Отвезем, не беспокойтесь, – заверил Карпухин и наставительно добавил: – А вы трое – к десяти утра в отдел, как свидетели.

– Да какие мы свидетели-то… – заикнулся Сенька.

– Самые подходящие, – веско сказал Карпухин. – Как лица, присутствовавшие при попытке совершения преступления… и приложившие меры к его пресечению, я так понимаю. Вот всегда бы вы так, хлопот было бы меньше…

– На работу с утра…

– Справки выпишу, по всей форме. Ну, пойдемте?

Он пошел к машине первым, за ним двое других с девушкой.

– Ушли, – сказал Сенька. – Хрен их так догонишь, или в первый скотовоз прыгнули, или на стройку подались, там до утра отлеживаться можно… Может, поискать потом? Чтобы всякая шелупонь по нашему району не куролесила? Я одного чуточку заприметил, у которого Доцент ножик выбил. И кличка у него – Серый. Можно поискать по зацепочке. Мандатом будут махать, мля…

– Это точно, – сказал Доцент. – Нам тут лишних хулиганов не надо, мы сами хулиганы. Попали, что называется. Свидетели…

– Как говорил Жорж Милославский, – хмыкнул Батуала. – Вот свидетелем никогда не приходилось быть… Доцент, покажи перышко.

Доцент присел на корточки, вынул ножик. Отличная была финочка – узкая, с хищным загибом на треть клинка, с рукояткой из полированного на совесть разноцветного плексигласа. Трофей пошел по рукам, потом вернулся к Доценту, и он ручкой вниз опустил его в левый внутренний карман пиджака. Это, конечно, тоже была статья, «Хранение и ношение холодного оружия», но кого это волновало? Та, что лежала у него дома, была похуже и не такая приглядистая.

– Юные друзья милиции, а! – хохотнул Сенька. – Ладно, значков все равно не выдадут, да и снисхождения от Карпухи не дождешься, если запорешься на чем-то серьезном.

– Зато в характеристику, если что, пойдет. Как Катай учил. Трое представителей передовой советской молодежи героически спасли честную советскую девушку от близкого знакомства с четырьмя концами. Может, даже целочку… Ну что, в ларь? По такому случаю сам бог велел.

– Это точно…

Глава шестая Танцуют все, и змеюка тоже!

Площадку эту оборудовали не они – получили в наследство от старшего поколения. Старшие кто ушел в армию (и, вернувшись, вел уже совсем другую жизнь), кто закончил вузы и теханы, практически все женились, завели короедов. А тут и они подросли – и прочно, на годы, местечко оккупировали, вытеснив шманков, занимавшихся сущей ерундой вроде игры в ножички. За газгольдерами, окруженными аккуратной проволочной сеткой, в углу, возле высокого забора швейной фабрики, еще в незапамятные дня них времена кто-то натаскал школьные парты старого образца, парочку садовых скамеек, а бетонные панели остались с тех времен, когда строили Батуалину пятиэтажку, последнюю в этом квартале.

Очень удобное было место, вмещавшее при необходимости всю немаленькую кодлу. Сидячих мест хватало на всех, бетонные плиты служили удобными столами не только для пузырей, но и шахмат с картами (они порой уделяли время и культурному отдыху). Ну а чистоту обеспечивали местные охотники за пушниной[33], старательно сгребавшие все до единой бутылки, – превеликие мастера выдергивать веревочкой из бутылок от болгарского сухаря пробки. С ними давно был негласный договор: их не гоняют, а они в благодарность, подобрав бутылки, собирают и весь мусор и уносят его метров за триста в мусорный бак. Словом, все было хорошо и определялось ученым словом «симбиоз».

Их предшественники так и прозвали уютный уголок «Уголок». А они, обосновавшись здесь, не стали мучить мозги и выдумывать что-то новое, годилось и старое, известное всему району.