Темные алтари

Джоан ловила его взгляд.

Они не виделись с утра — он ушел как обычно, когда она еще спала. Сейчас она выглядела отдохнувшей — волосы тщательно расчесаны, лицо светло-шоколадное, гладкое.

— Тогда я пойду! — тихо сказала Джоан, не двигаясь с места, но с плохо скрываемым нетерпением.

Состр отошел от нее размеренным неспешным шагом занятого человека. Ему оставалось сделать еще шесть-семь рейсов от стены до стены, а потом можно было перейти в большой салон. Там работать легче — там в основном работала машина. Только бы не забыть пластмассовый баллон с керосином…

— Ну пошли! — прошептала Джоан у него за спиной.

Он кивнул. Хорошо, что Гордон не видел.

— Я буду ждать в кафе, Состр!

Она старалась говорить тихо. Но не стоило уточнять, где она будет ждать.

И хотя Состр не видел ее, он спиной чувствовал, что она еще не ушла. Снова повернувшись к ней лицом, он увидел ее на прежнем месте — у выхода. Глаза Джоан, обрамленные голубоватыми тенями, смотрели по-детски невинно, просяще.

— Состр… — Ее губы раскрылись, как бутон, когда он подошел к ней совсем близко. — Ты что, сердишься?

Только теперь он остановился, глядя прямо в ее немигающие, ясные глаза.

Впервые ему не хотелось уходить вместе с нею, впервые ее присутствие вдруг усилило обуревавшие его тягостные предчувствия.

Гордон крикнул, чтобы он поскорее убирал помещение и отправлялся домой. Плафоны тихо потрескивали, излучая яркий безжизненный свет, из распахнутой двери веяло ночной свежестью. Усеянное звездами небо отдыхало после дневного зноя, истомившего своим жарким дыханием эту узкую полоску земли между Атлантикой и Мексиканским заливом…

— Сердишься? — ласково прошептала Джоан.

Гордон больше не показывался, Лоренса тоже не было. Они были с Джоан одни в зале, но, даже если бы кто-то и был рядом, это не имело значения.

— Нет, — сказал он наконец. — Не сержусь.

— Ни на что не сердишься?

— Ни на что!

Джоан улыбнулась — ах, как ослепительно она улыбалась! Улыбка создавала вокруг нее некую сферу, некое магнитное поле в наэлектризованном неоновым светом воздухе.

— Я твоя, Состр!..

Он кивнул. Он смотрел ей вслед до тех лор, пока она не исчезла на залитой желтым светом автостоянке — быстрая, стремительная…

2

Она сама себя содержала. Да, они жили вместе, но она могла тратить деньги по своему усмотрению.

Девушки на автостоянке ее знали, и, наверное, можно было, пользуясь знакомством, иногда не платить, но желтые огоньки шлагбаума поднимались, только когда отрывали картонный талон, выползающий из стального электронного автомата, отмечающего время стоянки автомобиля.

Ее новый серебристый «форд-мустанг» стоял возле машины Состра — тоже «форда-мустанга», такого же серебристого, но устаревшей модели, потрепанного, облупившегося. Она специально ставила свою машину рядом с машиной Состра.

Джоан вдруг вспомнила сборище под высоким сводчатым потолком «Келгринс-дилижанса» — весь день там было многолюдно, с утра до вечера. Они с Пегги часто там бывали. От одной только мысли об этих часах ей становилось легко и радостно. Там пела Ууди Йонг и играл оркестр Люри Кинта, они выступали уже третий сезон. Она любила этот оркестр и Ууди Йонг, но всякий раз, когда она слушала их, ей хотелось быть рядом с Состром. Она думала: а что, если Состр — мираж, что, если она никогда больше не увидит его?..

Вокруг было тихо, безлюдно. Джоан быстро прошла к своей машине, пересекая многочисленные белые линии разметки. Высоко в темно-лазурном небе взревели турбины самолета. Но звезды высыпали так густо, что невозможно было рассмотреть его бортовые огни.

Она никогда не закрывала дверцы машины. Она тронула с места, не включая света и не глядя на разметку. Яично-желтый свет, заливающий автостоянку, невысокие легкие застекленные здания вокруг, командная вышка, самолеты — весь аэропорт проплыл у нее за спиной. Впереди простиралась равнина с величественными пальмами, черными, высокими. В стороне от дороги маячил лес, озаряемый какими-то непонятными, похожими на гейзеры вспышками.

Джоан не поняла, откуда вдруг появился тяжелый лимузин — тоже с невключенными фарами, — но почувствовала его приближение прежде, чем увидела. Резко нажав на тормоз, она включила звуковой и световой сигналы. Ее ослепили фары лимузина, но за долю секунды до этого она узнала лицо летчика — или стюарда? — который первым прошел сегодня мимо нее в зале ожидания. Светлое молодое лицо, густые волосы, зачесанные на косой пробор.

— Куда едешь, ненормальный! — с досадой крикнула она.

Выезд со стоянки был достаточно широк, в три полосы, и Джоан не могла понять, почему лимузин движется так близко, почему тронулся с места одновременно с ее автомобилем. Боковое стекло лимузина было опущено, и она хорошо видела выражение лица водителя.

Перед шлагбаумом они остановились. Джоан заплатила сорок центов, как показывало световое табло. Табло соседнего автомобиля показывало четыре нуля — со служащих авиакомпании плату не взимали. Состр тоже ничего не платил, его траты брала на себя Юго-восточная авиакомпания.