Темные дни, черные ночи (СИ)

Дорогой автомобиль петляет по дороге, почти целуя придорожные столбы. Перед Круэллой мелькают уже знакомые серые здания. Ужасная, отвратительная помойка. Однообразие – второе имя этого города. Эх, если бы не чертов Айзек рядом, она могла бы великолепно жить в Нью-Йорке, ловя его яркие, разноцветные огни и безумный ритм. Но вынуждена прозябать здесь. Зато теперь она уж точно отвоюет Голда. Хватит. Слишком долго он был с другими. Слишком часто убегал от нее, как от чумы. Теперь же он будет с ней. И они вместе уедут из этой мерзкой дыры, навстречу приключениям, куда более интересным, чем противостояние с героической компашкой и борьба с бесконечными врагами.

Круэлла едет по улицам медленно, внимательно осматривая все, потому что, откровенно говоря, ей тяжело поверить, что она именно там, где нужно и что это вообще не сон. Если бы в жизни все было так просто, как ее трюк со свитком, она бы, наверное, застрелилась от скуки. При этой мысли улыбка медленно ползет по губам Де Виль. Забавно, а ведь теперь она действительно может застрелиться. У нее есть такая возможность.

Она раздраженно сигналит идущим ей навстречу жителям. Почему эти людишки вытаращились на ее машину так, будто впервые видят, не понятно. В любом случае, она не намерена особо уступать им дорогу. Еще раз раззявят мерзкие рты – она их попросту переедет. Правда, придется тогда возиться с кровью на машине, ну да ладно. Уж как-нибудь справится, не самая большая проблема. О, а вот и Пират навстречу ковыляет. Что-то его знатно шатает. Небось, Свон ошалела от любви. А она ведь предупреждала Генри, чтобы завязывал писать фанфики про секс. Но не в правилах Генри слушаться.

Круэлла сигналит, но Крюк, кажется, не обращает внимания. Он что, оглох? Подождав, пока он поравняется с машиной, Де Виль тормозит, открывая окно:

- Привет, дорогой! Вижу, тебя покачивает. Что такое? Свон атакует любовью, или бурно отметили победу над очередным вселенским злом, дорогой?

- Отвали, д-дамочка, я тебя не з-знаю, - икая, выдавил из себя пират, ударившись об столб головой и грязно выругавшись по этому поводу.

О, да он же пьян, как чип. Круэлле даже нос пришлось закрыть, нечего этой вонью порядочной женщине дышать. Закрыв окошко и помахав ошалевшему Киллиану ручкой, она едет дальше.

Странно. В представление Свон о счастье входило только избавление ее мужика от Тьмы. Пьянство в комплекте вроде бы не предполагалось. Хотя, может быть, она чего-то не понимает. Или Генри и с этим напортачил, бездарь малолетняя. Его точно надо отходить вокруг мэрии, чтобы не повадно было ерундой заниматься.

Доехав до лавки Голда, Де Виль останавливается. Обычно всегда даже слишком уверенная в своей неотразимости, сейчас она заметно волнуется. Черт его знает, что с ней сделало пребывание с Айзеком под одной крышей целые сутки? Может и испортило.

Наведя быстрый марафет и собрав все силы в кулак, Круэлла на ватных ногах направляется в лавку. Ну вот и все, Румпель. Ты попался и больше ты никуда не денешься от нее. Она его завоюет. Заберет себе. Посадит в свою машину и увезет на край света. Туда, где не будет назойливых героев и чертовой дуры Белль и где они, наконец, смогут быть счастливыми. Больше так продолжаться не может. Пережив страшные сутки под одной крышей с мерзким Айзеком, Круэлла поняла одну вещь, от которой теперь точно не отвертеться: ей нужен только Румпель и больше никто и ничто в жизни. Это ее сперва напугало, ведь она никогда не концентрировалась на чем-то одном, как на манечке, тем более, на мужчине. Это было страшно, странно и тяжело принимать – то, что теперь она зависит от Румпеля почти так же, как от свежего воздуха. Это было дико. Долгое время, почти всю ее жизнь, единственным желанием, единственным условным рефлексом, отнятым у нее, было желание убивать. Сегодня, спустя годы, она вновь его получила. Но теперь же для полного счастья и наслаждения им ей не хватало лишь одного – мужчины, от которого у нее низ живота ноет сладкой болью и от жажды прикосновений которого пекут губы.

Сегодня она была твердо намерена его получить. Круэлла давно простила Румпелю и его трусость и их войну. Даже выходку с машиной, которую он едва не разбил, почти покалечив ее саму при этом – и ту простила. Больше они не будут делать больно друг другу. Хватит. Теперь, наконец, все будет иначе.

Помедлив немного на пороге лавки, Круэлла входит внутрь, с облегчением отмечая, что здесь ничего не изменилось. Ох. Прекрасно, что хоть что-то в жизни совершенно статично. Довольно осмотрев знакомые полки и столы, уставленные различными причудливыми вещами (ох, Румпель, дорогой, какой же он все же безумец, хранить такую откровенную старую ерунду), Круэлла улыбнулась, зовя его:

- Дорогой! Дорогой, выйди-ка сюда! Я приехала и нам срочно нужно поговорить.

Поскольку сразу никакой реакции не последовало, Круэлла нетерпеливо зовет снова:

- Румпель, дорогой, ты слышишь меня? Круэлла приехала, выходи скорее, хватит прятаться!