Темные дни, черные ночи (СИ)

- Почему ты считаешь, что ты в праве вечно меня мучить, дорогой? Почему ты думаешь, что меня можно уничтожить, обмануть, убить, и после этого я поверю в то, что я все еще нужна тебе? Такая она – твоя любовь, Румпель? Помнишь, ты недавно сказал, что не хочешь видеть во мне монстра? Так почему же ты до сих пор его видишь?

Порыв нежности закончился так же внезапно, как и начался. Резко отпустив его, Круэлла снова отвернулась.

- Хотя, да. Я и есть монстр, дорогой. И всегда им была, мы оба это знаем. Так что, спасибо за твою попытку, она не увенчалась успехом. Эксперимент по превращению меня в нормального человека, увы, оказался неудачным. Ты так и не сказал мне, на кой черт сюда явился?

- Я хочу защитить тебя, Круэлла.

- От кого? – она смеется.

- От тебя самой. Я не позволю тебе делать то, что ты делаешь.

Круэлла снова поднимает на него взгляд, теперь уже полный откровенной издевки. С интересом посмотрев на любовника, будто он был зверушкой из зоопарка, она кивает, почти торжественно:

- О, да, дорогой. Как пафосом запахло в воздухе, слышишь? Меня, наверное, должна переполнять благодарность к тебе, но, знаешь, кажется, кроме желания вырвать прямо тебе на ботинки, я ничего не чувствую.

Кипящая внутри ярость заставляет ее схватить Голда за рубаху. Он не сопротивляется, хотя мог бы впечатать ее в стену, однако, Круэлла слишком быстро поняла, что даже если она сейчас размножит его череп на куски, он не будет сопротивляться. Крокодил решил поиграть в покорную жертву. Значит, она принимает правила игры.

- Моя мамочка, творя гадости, была уверенна, что она делает это во имя любви ко мне. Ты бесконечно делаешь мне больно, потому что так проявляешь свою великую любовь. Ты знаешь, точно знаешь, что я никогда не была и не буду героем, скорее, Армагедон придет. Как знаешь и то, что это издевательство в вашей прекрасной семье уже давно перестало быть любовью. Но вместо того, чтобы, наконец, принять факт своих ко мне чувств, ко мне, монстру, психопатке, чертовой садистке, ты бесконечно надо мной издеваешься все эти годы, прикрывая это своей чертовой, проклятой любовью. Что же это за любовь такая, а, дорогой что от нее хочется только убежать и умереть? Хочешь сюрприз, дорогой? Я буду сжигать все. Взорву этот город к чертовой матери. Уничтожу здесь все до основания. И пошел ты со своей защитой! У тебя был шанс не допустить этого. Потому что я, как полная идиотка, в какой-то момент поверила тебе. Я сходила с ума от жажды крови, но сдерживала себя, чтобы не навредить тебе. Но больше этого не будет. Когда зверю кидают мясо, он на некоторое время, затаивается. Но знаешь что? Ты не просто снова пробудил во мне зверя, Голд, дорогой, ты забыл накормить этого зверя.

Она поднимает на него глаза, в которых уже нет ничего, кроме ненависти и ярости:

- И теперь, когда тебе известна вся правда, когда я подтвердила твои опасения, я должна спросить тебя. Задать один-единственный вопрос. Чего ты хочешь, Румпель? Что тебе еще от меня нужно?

Он молча смотрит на нее, и она с ужасом понимает: он все понял. Понял то, чего она в себе никогда не понимала, что всегда яростно отвергала, чего не хотела за собой признавать. Он осознал, что перед ним стоит самая обычная женщина. Монстр. Убийца. Злодейка. Но и просто женщина, которая требует от него ответы на вопросы, дать которые он не в состоянии, иначе захлебнется в чувствах, от которых все время бежал. Захлебнется в ней. Потому его ответ для нее, как всегда, предсказуем и очевиден.

- Я… я не знаю… Прости меня. Не знаю.

Круэлла закрыла глаза, чувствуя, что теряет последние остатки самообладания и выдохнула. Когда она снова их открыла, на лице ее нет ровно никаких эмоций:

- Тогда закрой дверь с другой стороны и не приходи ко мне, пока не узнаешь. Мне надоело, Румпель. Хватит. Я могу сколько угодно мучать других, но не позволю кому бы то ни было мучать себя. Детства взаперти на крошечном чердаке огромного дома мне вполне хватило. Пошел вон.

Он смотрит на нее, и его жалобная улыбка, еще мгновение назад играющая на устах, превращается в звериный оскал. О, отлично, они оба показали друг другу свое истинное лицо.

Еще мгновение – и он из жалкого неверного страдальца обернулся в хищного зверя. Надолго его милосердия, очевидно, не хватило.

- Никто не смеет так со мной разговаривать, дорогуша. Особенно та, которую я сам создал.

- Именно поэтому я посмела, Румпель – холодно парирует Де Виль, сверля его глазами. – Вон из моего дома.

- Ты пожалеешь об этом, дорогуша – прошипел Год, растворяясь в сиреневой дымке.

Круэлла прикусывает губу, резко выдыхая, и, плюнув на все правила приличия, отпила несколько крупных глотков джина прямо из бутылки. Пора было начинать жалеть о содеянном, но в мыслях было только одно: как же она его до смерти ненавидит. И обязательно отомстит.

Потому что ее истинное лицо – законченная психопатка, маньячка и убийца. Никто иной. Никто больше.

========== Глава 52. Громко и со скандалом ==========