Темные дни, черные ночи (СИ)

- Наконец-то, дорогуша! Я уж думал, умру, прежде чем дождусь тебя! Пойдем скорее! Медлить нельзя. Черт его знает, что Белль сделает с мистером Голдом, если мы не вмешаемся.

- Что ты намерен сделать, дорогой? – интересуется Круэлла, шагая с ним рядом.

- Я не раскрываю своих планов.

- Объясни хотя бы, зачем тебе я?

- В моей лавке есть кое-что, что поможет тебе вернуться, Круэлла.

Она внимательно смотрит на него несколько секунд, словно принимая решение, а потом с вызовом спрашивает:

- А если я не хочу возвращаться?

- Почему не хочешь? – удивленно спрашивает Темный.

Круэлла останавливается:

- Ну, знаешь, дорогой, у меня нет никакого желания вновь видеть людей, которые меня презирают и считают исчадием ада.

- Ты и есть исчадие ада, Круэлла – спокойно отвечает мужчина

- Не хуже других. Если я вернусь, они меня заставят каяться. И всюду таскаться за ними. Прости, но уж лучше сидеть на скале, и болтать ногами, чем смотреть на милые личика Прекрасных, и пить чай с твоей женушкой.

- Но у тебя заканчиваются сигареты! Тебе же нужно их взять, дорогуша.

- Чертовски слабый аргумент затянуть даму в захудалый городишко, дорогой – парирует злодейка.

Румпель останавливается и пристально смотрит на нее:

- Но мне не хватает тебя там, Круэлла. Ты что, правда хочешь оставить бедного Голда героям на растерзание?

Круэлла открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Потом внимательно смотрит на Темного, и изрекает:

- Мне никто не говорил такого. Никогда. Я думала, все рады, что избавились от меня, дорогой.

- Нет, не все – отрицает мужчина. – Мистер Голд очень по тебе скучает. Когда он выйдет из комы, ему совершенно не с кем будет разговаривать. Так ты идешь?

Огорошенная признанием, Круэлла молча кивает.

Когда они доходят до красной линии, за которой сокрыт Сторибрук, она резко останавливается:

- За черту не попасть, дорогой! Какого Дьявола мы тащились сюда через весь лес?

Румпельштильцхен подпрыгивает и радостно хихикает:

- А кто сказал, что этот закон распространяется на призраков, дорогуша?

Чешуйчатая рука Темного касается пальцев Круэллы, и они входят в город. Румпель ускоряет ход, так что его спутница едва поспевает за ним. Идет дождь, и холод заползает под одежду. Стуча зубами, Круэлла произносит:

- Почему мне так холодно, если я – труп?

- Это привычка, дорогуша. На самом деле, ты не чувствуешь холода, тебе просто так кажется. Вон лавка, пойдем скорее.

На улице ночь, и слабые очертания магазинчика мистера Голда едва виднеются в темноте. Но доходят они к месту и правда быстро. Румпель галантно пропускает свою даму вперед, и Круэлла с облегчением вздыхает, ощутив тепло, и потирает ладони, стараясь их согреть.

Она оглядывается по сторонам, и, не скрывая своего удивления, спрашивает:

- А где Белль, дорогой? Еще недавно была здесь!

Румпель смотрит на нее с лукавыми искорками в глазах:

- Нет, ее здесь не было. Она там же, где и вся команда спасателей Спасительницы от Тьмы – в Камелоте.

И, как следует присмотревшись, добавляет:

- И розу с собой забрала.

- Но, дорогой, я же видела ее в зеркале! – горячо возражает Круэлла.

- Оптическая иллюзия, дорогуша! – хихикает Темный и вновь потирает ручки, страшно довольный собой. – Белль вместе со всей командой друзей нашей новой Темной умчалась в Камелот на ее поиски в тот же вечер, когда она приняла Тьму и они наверняка гоняют сейчас по всему королевству, в тщетных попытках ее найти.

- Но зачем же ты сказал Эмме, что ее никто не ищет?

Темный садится на диван, и долгим взглядом окутывает тело мистера Голда, распростертое на столе. Он серьезен и задумчив, как никогда:

- Ничто так не способствует принятию человеком Тьмы, как боль и разочарование. Никакая жертва в мире не заставит наслаждаться Тьмой, Круэлла. Но когда от тебя отказываются все близкие, когда ты понимаешь, что ты им попросту не нужен, когда вдруг осознаешь, что единственное, чего они от тебя хотят – сделать тебя тем, кем ты не являешься, заставить покаяться, хоть ты и не понимаешь, в чем твоя вина – Тьма становится твоей зашитой, за которой ты прячешь свою боль, как за броней. Пока живы те, кого мы любим, кто дорог нам при жизни, в нас всегда теплится лучик света и надежда на исцеление от мрака.

Круэлла нервно пожимает плечами:

- Тогда у меня нет надежды. Я уже убила дорогую мамочку.

- А она была тебе дорога?

- Может быть когда-то… в далеком детстве – Круэлла поджимает губы, давая понять, что не желает больше продолжать этот разговор и отворачивается к окну.

Румпельштильцхен подходит к столу и склоняется над телом Голда. Его бледное лицо не выражает ровным счетом ничего, и он едва дышит. Пальцы его сжаты, губы сомкнуты в болезненную черточку, на лбу застыла гримаса боли. Мистер Голд выглядит ужасно.

- Он жалок, как никогда – заключает Румпель, наконец.

- Он хотя бы жив, а не гниет в ужасном гробу – недовольно ворчит Круэлла. – Они настолько меня ненавидят, эти сторибрукцы, что даже не дали мне быть похороненной нормально. Что за примитивный народец! Вот скажи, дорогой, был ли в этом городе хоть кто-нибудь, кто пришел на мои похороны?