Темные глубины

У Сайи невольно вырвался жуткий крик, полный безраздельного отчаяния. Но крик тут же оборвался. Потому что Сайя понял, что он находится среди тысяч чудовищ. Его руки дрожали, и больше всего мальчик боялся нащупать ими холодную плоть. Эти ночные уроды, жуткие химеры разума, сделавшие всех людей здесь больными и слабыми, здесь были их полновластные угодья, и они были вольны делать, что угодно. Когда Сайя понял, что нигде в этих краях нет спасения, что рано или поздно твари пожрут всех, его страх вдруг исчез. Осталась только давящая пустота и хриплое дыхание тысяч горящих глоток. Сайя улыбнулся. В темноте этого не было видно, но тонкий шрам пересек его лицо и почти разрезал щеки. Сайя улыбался самому себе, улыбался тщетности своих попыток. А еще он понял, что делать здесь в этом месте ему было абсолютно нечего. Он не нашел свою мать – и он знал, что никогда ее не найдет. Он потерял своего брата – и он не нуждался в нем. Сайя улыбался, потому что он осознал, что никогда и никого не любил.

Жестокий удар он встретил с благодарностью. А потом забытье окончательно перечеркнуло всякие его мысли.

***

Сайя очнулся от тяжелого забытья, полного страшных звуков и изломанных образов. Он был потрепан, чувствовал себя отвратительно – но он был жив. Мерзкие чудовища сохранили ему жизнь. Почему? Сайя слышал какой-то неясный гул. Подземелье, где он находился, не было похоже на то, что он видел от самого своего рождения. Стены не были кроваво-красными, под потолком не чадили масляные лампы. Было еще кое-что. Здесь был источник света. Свет дня бил из таинственной двери, к которой вела каменная лестница в конце подземелья.

Сайя вспомнил себя, вспомнил свою мать, своего никчемного брата. Он вспомнил прежний мир, в котором свет всегда гас, тот мир, который никогда не принадлежал ему и другим людям, таким же потерянным и бесполезным. Здесь не было никого, кроме Сайи. Здесь свет не гас, возможно, это был тот свет дня, смутные легенды о котором Сайя слышал от матери еще в далеком детстве. Он пошел к лестнице, вспоминая то, что он забыл, и то, чего не мог знать. Сайя встал на первую ступеньку, и ему сразу же показалось, что все это происходило не с ним, а с другим человеком, о котором Сайя больше не хотел знать. Со следующей ступенькой Сайя забыл мать и брата, забыл, что его сердце давно очерствело к людям, которых он потерял. Ступенька шла за ступенькой. Сайя забыл свое жалкое полусуществование в жутких казематах, забыл чудовищ и ужасы, забыл свое имя. Лестница кончилась.

Сайя шел к свету. В свете и растворился навсегда безымянный мальчик с измученной душой, которой теперь была дана хоть толика покоя и свободы.

Пангея

В тусклом свете сонма звезд передо мной раскинулся величественный темный город, построенный, несомненно, в дочеловеческий период. Огромные каменные постройки, казалось, были созданы гигантами, высеченные из цельных глыб, они были похожи на жутковатые монолиты туземных культов. Многие из построек представляли собой странные башни с гигантскими шарами на конце, неведомо, какая сила удерживала эти шары наверху, не давая им упасть. В постройках не было ни окон, ни дверей, из чего я заключил, что в них проникали неким неизвестным мне путем. Возможно, жителям этого города не нужны были примитивные человеческие проходы и арки.

Я знал, что эти земли запретны, что я не должен быть здесь. Поэтому, когда я услышал за спиной шорох и резкий противный свист, я побежал со всех ног. Ужас не позволял мне разглядеть, что гналось за мной – коренной обитатель этих земель ли, или нечто гораздо более ужасное. Оно, как казалось мне, было совсем близко, но что-то не давало этой твари сожрать меня. Я свернул в украшенный колоннами проулок и побежал по нему. Свистящие звуки начали удаляться и вскоре вовсе прекратились. Стало еще темнее, я уже мало что видел вокруг.

Я обнаружил, что выбежал к гигантской площади, на которой стояли руины величественного храма незнакомой мне архитектуры. В стенах зияли огромные бреши, к ним лепились крупные стержни, от которых отходили башенки, башни побольше и другие элементы архитектуры. Сооружение нарушало все законы физики и создавало впечатление жуткого диссонанса со стандартными храмами, известными человеческой архитектуре. Здесь было слишком много странных, ненужных, портящих все впечатление элементов, по крайней мере, так показалось мне. Не знаю, какая сила заставила меня войти в этот храм и пойти по обвалившимся ступеням лестницы, уводящей в неведомые мне глубины.

Я долго шел длинными переходами, спускался и поднимался, сгибался, чтобы пролезть в узкие коридоры, хватался руками за поручни, дабы не сверзиться с узкого мостика в бездонную пропасть. Наконец, я вышел на небольшую каменную площадку, с которой открывался вид на обширную подземную полость. То, что я там увидел, заставило меня исторгнуть полный ужаса крик, которому тут же начал вторить жуткий, потусторонний вой твари, которую я так и не увидел.