Темные изумрудные волны

– …я сам узнал случайно. У меня был определённый интерес к этому предприятию, я начал зондировать почву, и тогда ко мне приехал Виктор, и прямо сказал, что это его вотчина, и что все вопросы должны идти через него. А вообще он собирался завод купить. И очень близко подобрался к этой цели.

Вот это новости! От растерянности Иосиф Григорьевич чуть не выронил чашку.

– Мы с вами общаемся чуть ли не каждый день, и я ничего об этом не знаю?!

– Но я не знал вашей неосведомлённости.

– Согласен. Но почему Каданников ни словом не обмолвился, что это его епархия, когда я сказал ему, что забираю «ВХК»?

– Значит, ему это неинтересно. У него другие приоритеты. Пожертвовав ненужным, выиграл в другом. Он вас о чем-то после этого просил?

– Да, Рустэм Раисович, я сделал ему очень серьёзное дело.

– Вот видите!

– Поэтому заказчиков убийства ищите среди акционеров предприятия, – резюмировал Шарифулин. – Думаю, к середине следующего года вам будет всё известно, – когда будет продан госпакет, и список акционеров окончательно утвердится.

Меняя тему, Иосиф Григорьевич поблагодарил Рустэма Раисовича за приглашение на работу, после чего изложил свой план покупки ООО «Бизнес-Плюс». И, как договаривались, после этого он напишет рапорт об увольнении, и перейдет на работу в «Волга-Трансойл» на должность руководителя юридического отдела.

Глава 48

Прошло три дня, а Андрея не вызывали, к нему не пускали ни адвоката, ни родственников. Он знал своих сокамерников, знал, когда и чем кормят, знал часы прогулки и срок бани, знал дым тюремного табака, время поверки, порядок вызова и препровождения на допрос. Только им не занимались, и это тревожило. Какую пакость придумают следователи, чтобы навесить на него, как выразился Еремеев, всех убитых в городе собак?!

Жизнь без свободы! Это была болезнь. Потерять свободу – то же, что лишиться здоровья. Горел свет, из крана текла вода, в миске был суп, но и свет, и вода, и хлеб были особые, их давали, они полагались. Когда интересы следствия требовали того, заключенных временно лишали света, пищи, сна. Ведь всё это они получали не для себя, такая была методика работы с ними.

А тревога за то, что будет с Катей, как ей расскажут родители о причине его отсутствия, как сложится его с ней жизнь, – была главной его тревогой.

На четвертый день пребывания в следственном изоляторе его, вместе с восемнадцатью другими подследственными, погрузили на специальный грузовик для развозки по местам нахождения следственных органов. Следственное управление областной прокуратуры оказалось одним из первых адресов. Коридорами провели в кабинет следователя.

Андрей сел на стул, и следователь начал допрос, не сочтя нужным представиться, – обычный человек с обычным лицом канцеляриста.

– Убиты двое работников Урюпинского промтоварного магазина. Убит директор магазина «Радиотехника». Ваше присутствие на месте преступления доказано, это неоспоримый факт. Или вы рассказываете от начала до конца о мотивах совершенных вами убийств, рассказываете все подробности, или вы будете упорствовать, а мы будем вас изобличать.

Чем дальше, тем больше следователь распалялся, индуцировался от произносимых им слов. Прозвучали сентенции о неотвратимости наказания за совершенные преступления, о неизбежности правосудия.

– Почему вы разговариваете со мной, как с преступником?! – возмутился Андрей. – Разве моя вина полностью доказана? Как быть с презумпцией невиновности?

– Мы здесь не для того, чтобы философствовать. Понятие презумпции для нормальных людей. Вы – преступник, и это к вам неприменимо.

– Мы здесь для того, чтобы совместными усилиями установить истину, – парировал Андрей. – Давайте говорить в таком ключе.

– Давайте, – согласился следователь. – А в каком ключе пойдет разговор, это мне решать, не вам.

– Я не могу говорить в таком тоне. Вы априори заклеймили меня преступником, а это неправильно.

– И здесь вы ошибаетесь. Я решаю, что правильно, а что неправильно. И вы будете говорить в таком тоне, который я выберу. Где вы были второго июня 1996 года? Расскажите о событиях этого дня подробно, минута в минуту.

Андрей сделал вид, что задумался.

– Не делайте умное лицо, оно вам не идёт, – насмешливо сказал следователь. – Мы теряем время, и мне это не нравится. Рассказывайте, где вы встретились с Козиным и Трегубовым, на чем добрались до Урюпинска, и что было дальше.

– Не понимаю, о чём вообще речь. Козина не знаю, никогда с ним не встречался, – спокойно ответил Андрей. – Тут какая-то ошибка. Могу я взять календарь?

– Начинается… – недовольно буркнул следователь и бросил через стол календарь-плакат.

Андрей взял календарь, на котором человек с лицом, показавшимся ему знакомым, на фоне церковных куполов, стоял с двумя ослепительными красотками. Идиотский лозунг: «Мира, добра, и благополучия – вам и вашим близким». И подпись: «С верой и надеждой. Юрий Рубайлов». Указаны даты церковных праздников, но не указан год.

«Рубайлов! – мысленно воскликнул Андрей. – Это же бывший мамин шеф».

На душе стало спокойнее, пропало чувство обреченности. И он спросил: