Темные изумрудные волны

Он зажмурился, потом снова открыл глаза. Всё то же самое. Он и неизвестная женская нога. «Где я? Кто я?» Он повернул голову. Странно обнаружить себя утром неизвестно где, в ногах у девушки. Она лежит, как полагается, головой на подушке, укрывшись одеялом. Он – голый, поверх одеяла, ноги его покоятся на другой подушке, там, где должна быть его голова. Андрей схватил ногу за щиколотку, затем провёл ладонью по ступне. Вот это да! Затем, приподнявшись, устремил свой взгляд к изголовью. Оля! Ничего себе!

Кто бы мог подумать, что её поведение соответствует её истинным желаниям! Не зря говорят, что в законы верить глупо, живая жизнь предлагает столько исключений и частных случаев, что от них ничего не остаётся.

Поднявшись с кровати, Андрей прошёлся по комнате. Узнаваемая обстановка. Да, он был здесь, только с Машей. К гадалке не ходи, это турбаза. Однако, что-то новенькое. Прислонённая к стене, стоит деревянная калитка. Краска на ней облупилась и потрескалась, а так – крепкая, служить ей и служить, если б её не выдрали откуда-то вместе с петлями и увесистым замком.

– Ты куда? – спросила Оля сонным голосом.

– Я это… в ванную.

– Давай скорее.

Если кто-то и был в доме, то все ещё спали. На столе в гостиной остатки снеди, пустые бутылки. Андрей заглянул в прихожую. Судя по одежде, в доме находилась вся вчерашняя компания – Второв, Трезор, Аня, Оксана, ну и, конечно, те, чьё пребывание здесь было неоспоримо – Андрей и Оля.

Оказавшись в ванной, он принял душ, выдавил в рот немного зубной пасты, за неимением щетки, прополоскал рот. Побродил по дому, нашёл бутылку минеральной воды, и, отхлёбывая на ходу, направился обратно в комнату. Определённо, ночью что-то было, и ему захотелось освежить в памяти пережитые ощущения. Он нырнул под одеяло, обнял Олю.

– Помассируй мне ходилки, раз уж у тебя такой фут-фетиш.

Сбросив одеяло, он уселся на неё.

– Массаж – это моя страсть.

– Ходилки, а не попу!

– Я привык всё начинать с начала. По анатомии у меня была «пятёрка», я знаю, откуда ноги растут.

– Я думала, ты там… в самом-самом начале будешь заканчивать. Так сексуальнее.

Проводя ладонями по её бёдрам, Андрей спросил:

– Открой мне страшную тайну: калитка – твой любимый аксессуар, зачем ты её всё время с собой носишь?

– Я тупо сказала… ну, ты понял, что.

– Да, эти волшебные три слова я запомнил.

– … ты выбежал из дома, и приволок эту калитку, стал бегать за мной…

– Ацке порне, вот это я дурак!

– Нет, всё было очень сексуально. Мясо!

Не оставив без внимания ни сантиметра на гладкой поверхности её ног, он вернулся к тому, с чего начал.

– Ноги, и то, откуда они растут – это моя страсть!

– Ты мне ночью сделал очень хорошо. Прошу на бис.

Как раз это он и пытался вспомнить.

– Что именно…

– Язык не поворачивается сказать, и не дотягивается, чтобы показать.

И, перевернувшись на спину, Оля выразительно опустила глаза. Андрей послушно сделал то, о чём его попросили.

* * *

Холодный январский ветер звенел в кустах. Белое снежное небо нависло над землёй. Хмуро вырисовывались в сером утре застывшие деревья. Андрей, Вадим Второв, и Трезор молча шли по холодному песку, покрытому инеем. Чёрно-зелёные волжские волны угрюмо накатывались на берег.

Бросив на Андрея недовольный взгляд, Второв прервал молчание.

– Мазафака, ты опять мне перешёл дорогу!

– Он давно запал на Шерину, – сказал Трезор, – и тут, нате из-под кровати, его величество Разгон, и его непобедимый меч-кладенец…

– Ну, ребята, мне было безразлично.

– Охренительно, дружище! Надоела твоя раздолбайская перхоть! У тебя всегда безразлично, только потом ты укладываешь в постель совсем не тех, кого планировалось.

– Осспади, как тяжело с тобой. Объясняю на понятном языке: я всегда действую спонтанно, не знаю, хорошо это или плохо. Тут другой вопрос начинается: чего так залупился, у тебя, что ли, с Аней не срослось?! Тоже нормальная тема, рыжая, бесстыжая. Ты, Второв, совсем зажрался, хрен уже за мясо не считаешь.

Услышав знакомое выражение, Второв остановился, и машинально осмотрелся.

– Где этот чёртов адвокат? В Сибирь, что ли, отправился, душить подонков.

– Что будем делать, друг? – удручённо спросил его Трезор.

– Не знаю, он держал всю мазу.

– Теперь есть маза факать водолаза.

Андрей сделал шаг в сторону.

– Не понимаю, о чём вы.

Он до сих пор обижался на друзей за то, что они ведут без него какие-то дела. Чтобы не выглядеть недовольным, решил подумать о приятном. И плотно сомкнул губы, вспоминая опьяняющие Олины поцелуи.

– Теперь Шерина ему весь белый свет затмила, – сказал Трезор. – Балдеет. Счастливые трусов не надевают.

Вадим сплюнул и растёр ногой плевок.

– П**дострадалец. Опять будешь играть в отношения.

– Она бы тебе не дала, говорю, как другу, – толкнул его в плечо Трезор. – Успокойся, и подумай, что нам делать.

– Бумаги у него хранятся дома.

– Забраться в дом, найти их.

– Зачем?