Темные изумрудные волны

Она оказалась на редкость благоразумной девушкой. Если в этот вечер уже были какие-то увеселительные мероприятия, и потрачены деньги, то надо остановиться, невозможно объять необъятное.

Они прогуливались по балкону, опоясывавшему здание Детского центра, который в советские времена называли «Дворец пионеров». Андрей отметил про себя, что это место находится на полпути между ЗАГСом и роддомом.

– Я такая, – сказала Мариам, когда они остановились, – говорю всё, как есть, хоть это мне вредит.

Потом, ухватившись за сюжет, стремительно закручивавшийся у неё в голове, она спросила, как бы поступил Андрей, если бы узнал, что его девушку в ранней юности изнасиловал маньяк, у неё от этого произошла тяжёлая душевная травма, вследствие чего она, что называется, пошла по рукам и не может остановиться, её тянут хором, но парню своему не даёт, потому что любит, и рассчитывает на серьёзные отношения.

– Подожди, не так быстро, – пробормотал Андрей, собираясь с мыслями.

Тут был подвох, нужно было дать обтекаемый ответ, чтобы показать себя великодушным, понимающим, тонко организованным, и вместе с тем, принципиальным – зачем нормальному человеку связываться с такой нехорошей девушкой, в конце концов, он же не сборщик вторсырья и всякого такого. Мариам любила загадывать подобные ребусы, так она пыталась понять его характер, приходилось играть в эти игры.

Приблизив пышный букет к лицу, она с наслаждением вдыхала аромат роз, повторяя свой вопрос. Объяснив обстоятельства дела, выжидающе посмотрела Андрею в глаза. Прямо под балконом был обрыв – южной стороной здание выходило на крутой берег поймы реки Царицы. Андрей подумал, что проще было бы спрыгнуть вниз, чем ответить на этот вопрос.

– Послушай, тут всё так сложно. Надо знать, сколько у неё было этих… партнёров, как всё происходило…

– Какая разница, сколько – двадцать, тридцать, если она любит его. Если бы ты любил девушку, неужели б обращал внимание, сколько у неё до этого было мужчин, и с кем она спит сейчас?

Он понял её настрой, и тут же ответил:

– Да, вплоть до этого. Узнал бы, сколько… и не обратил бы на это внимание. Ковыряться в чужом прошлом, это моя страсть, особенно если оно богато сексуальными перверсиями. Ведь чтобы пожалеть девушку, помочь ей разобраться в её ощущениях, нужно выяснить анамнез. У неё столько впечатлений, и это всё продолжается, да, необходимо всестороннее обсуждение вопроса.

– А то, что она с ним не спит, ты бы как на это отреагировал?

Он мысленно застонал. Они ещё не были близки, Мариам искусно обходила этот вопрос, и Андрей терялся в догадках: это игра, или особенности воспитания. А её двусмысленные шарады и ребусы только запутывали дело.

– О, да нет проблем. Если это настоящая любовь, можно потерпеть. Главное, чтобы девушка разобралась в себе, привела в порядок свои мысли и чувства. Молодой человек должен найти к ней подход, убедить её словами. Она непременно его поймёт, прекратит… близкое общение с другими парнями, откроет ему своё сердце… потом всё остальное… и всё будет хорошо. Главное – любить и верить, терпеть и ждать.

– А почему ты так странно отвечаешь? На минуточку, ты на свидании с девушкой находишься, а не на допросе.

Сравнение с допросом выглядело очень уместно.

– Мариам… Я немного взволнован, это обусловлено всем моим внутренним строем, моей повышенной чуткостью к моральным проблемам, моими страстными поисками внутренней чистоты и одухотворенности, особой целомудренностью, и всё такое.

Обмахиваясь букетом, словно веером, Мариам продолжила допрос. Её интересовало, сколько у Андрея было женщин. Это было проще простого, ответ на этот вопрос, как говорили учительницы начальных классов, отскакивал у него от зубов.

– Никого у меня не было. А настоящее принадлежит тебе. Если бы ты знала, какая это была пустота – моё прошлое – то осталась бы довольна. Не думаю, чтобы другой молодой человек мог принести тебе такую нетронутую любовью душу. Я не жил те годы, что прошли без тебя. О них и говорить не стоит. Тут другой вопрос начинается: можно жалеть о многом, и я жалею, что так поздно познакомился с тобой. Зачем ты не появилась раньше?!

Она недоверчиво смотрела на него. Не первый раз задавался этот вопрос, ответ был предсказуем, сейчас Мариам рассчитывала по мимике и другим невербальным знакам угадать: этот циничный негодяй, под ноги которому, как охапку свежих цветов, она бросает свою нетронутую любовью душу, сколько у него было, этих баб, – пять, или двадцать пять.

Она что-то сказала, он машинально что-то ответил. Всматриваясь в её выразительные карие глаза, он углубился в тесное ущелье размышлений.

«Ну, и что я делаю… ЗАГС – роддом… Трепетная и гибкая, свежа, как утренняя роса… Говорит, что не делает ошибок, потому что учится на чужих… Но то, что ты делаешь, ты назовешь ошибкой много времени спустя… Куда деваться, детка… Её хватает на сорок минут… А сколько уже прошло…»