Темные небеса

Ночью громят обсерваторию. Телефонный звонок выдирает Ефима из вязкого забытья, куда он провалился часа три или четыре назад. Суховатый голос Бекасова сообщает, что в здании был небольшой пожар, уже потушен, пострадали двое — Карл Осипович Мильштейн, он в эту ночь оставался дежурным, и аспирант Громельчук. Обоих везут в больницу. Сейчас все в порядке, ты можешь не приезжать.

— Я приеду, — отвечает Ефим.

Он лупит ладонью по выключателю и в первую секунду, как обычно, не может понять, где находится: серые казенные стены, шкаф с папками, большой письменный стол с лампой под абажуром, над ним — глянцевый, магазинный портрет президента. Ну да — кабинет Бекасова. А где еще прикажете жить? Гостиница забита под крышу, спят даже в холле ресепшена — на тощих больничных матрасах, в спальных мешках. То же самое — школы, откуда метров на сто распространяется кухонный чад. Здесь же — относительная тишина, диван, кожаный, довольно удобный, за небольшой выгородкой — раковина, душ, туалет. Хорошо еще, что Алена и мураши у родителей в Курске.

Кстати, сегодня надо бы им позвонить.

Время на настенных часах — без четверти шесть.

— Я — счастливый человек, — хрипло говорит он, плеща в лицо холодной водой и видя в зеркале перед собой нечто бледное, воспаленное от бессонницы.

Все последние дни он пытается убедить себя в этом. Он ведь и в самом деле получил то, что хотел. Он мечтал услышать голос далеких звезд, и он услышал его. Он жаждал увидеть пришельцев из глубокого космоса, и вот — они на Земле. Он надеялся, что человек когда-нибудь вновь двинется во Вселенную, и вот, пожалуйста, виза на Терру в кармане, можно лететь. А если все получилось не так, как он грезил в своих зыбких снах наяву (и, кстати, заметим, грезил не только он), то это уже оборотная сторона медали. Боги наказывают людей, исполняя самые страстные их желания. Кошмарный итог: дым над всей планетой, дым над всей страной, дым над разворошенным Бельском. Кара, обрушившаяся с небес. Правда, в данном случае нас наказывают не боги. В данном случае мы сами наказываем себя.

За окнами, как всемирный потоп, стоит октябрьская темнота. Фонарей почти нет, с трудом угадываются очертания улиц. В них колеблются какие-то тени, и кажется, что это слипшаяся масса людей, пытающаяся выплыть к Ковчегу из апокалипсического наводнения. Они протягивают к нему руки, они, как водоросли, колышатся, пятнами расплываясь в глазах, они беззвучно кричат: спаси нас, спаси!.. Но как их спасти? Ковчег и так переполнен чудовищным тварным грузом. И что может сделать мэр провинциального городка, почти неразличимого на оцепенелых российских равнинах? Бельск — один из тысячи городов в России. Россия — одна из двухсот стран мира, пускай и самая большая по территории на Земле. Земля — одна из восьми планет Солнечной системы (было девять, но Плутон недавно перевели в более низкий ранг). Солнечная система входит в Галактику Млечный Путь, где содержится около четырехсот миллиардов звезд. Млечный Путь вместе с тридцатью тысячами других галактик входит в сверхскопление Девы. А оно вместе с другими галактическими сверхскоплениями образует Великую Ланиакею. Лучу света, чтобы пересечь эту империю звезд, требуется свыше пятисот миллионов лет: пропасть вечности, которая поглощает собою все. Вымирают на Земле гигантские ящеры, выползают из нор первые неуклюжие млекопитающие, из покрытой шерстью, длиннорукой, пугливой праобезьяны появляется человек, идут войны, воздвигаются пирамиды, зарождаются и гибнут цивилизации, имени которых уже не помнит никто, наступает эпоха машин, затем — эра широкополосного интернета, тысячи телескопов стеклом темных глаз начинают взирать на звезды, а тонкий свет все летит и летит к той границе, за которой в бесконечной анфиладе Вселенной распахиваются бездны новых и новых пространств.

Что может здесь сделать мэр Бельска?

Провести еще одно совещание?

Лучше не думать об этом…

Через двадцать минут Ефим уже на территории комплекса. Навстречу ему попадается «скорая», мигающая синей тревогой проблескового маячка. Неужели кто-то все же погиб? Бекасов об этом не говорил. Хотя возле самой обсерватории особой паники нет. Дымом, конечно, попахивает, но внешне здание выглядит как обычно: купол, два коротких одноэтажных крыла. И народу, в общем, немного: пожарные, сворачивающие брезентовые рукава, группа телевизионщиков, с помощью экрана, затянутого белой материей, налаживающая свет, двое полицейских с калашниковыми и в шаге от них — Бекасов, который кричит в сотовый телефон:

— Какого черта?.. Какой, к ядрене-фене, конвой?.. Они с ума там сошли?.. Не знают, что тут, у нас, происходит?.. Почему не пустили в обход?.. — Он засовывает телефон в карман и сообщает Ефиму: — Опять двадцать пять! Перекрыли дорогу в Заборинск, так эти хреновы куклы не придумали ничего лучше, как пустить конвой через Бельск!..

— Какой конвой? — тупо спрашивает Ефим.

Он еще не отошел от встречи со «скорой».